По зверю и птице - [5]

Ильюша потерял шапку; у Кости была окровавлена

каким-то сучком щека и оба они держали

пустые лукошки из-под грибов, так как все свои

боровики и березовики растеряли.

. — Откуда вы взялись, пострелята? — спросил их

Прокофий, с удивлением разглядывая их

испуганные лица.

— Дядя Прокофий!.. медведь!. — могли только

сказать оба мальчика.

— Какой медведь? Где? Что вы брешете?..

Тут оба мальчика наперерыв стали рассказывать,

как они за Крутым ручьем, на пути к „Лешему

покосу", видели под кривой елью медведя.

Дядя Прокофий заинтересовался их рассказом,

выпряг лошадь и верхом поехал в ле,с,

а мальчики остались около сохи.

Уже темнело, когда дядя Прокофий вернулся

и сказал Ильюше и Косте, что действительно за

Крутым ручьем, на указанном ими повороте, он

нашел под кривой елью свежеразрытую мура-

вьиную кучу, от которой уходил в чащу леса

крупный медвежий след.

К ночи вернулись домой Ильюша и Костя и рас-

сказали всем товарищам о своей страшной встрече.

И долго потом чуть не все деревенские мальчики

с увлечением рассказывали, как Костя

и Ильюша встретились в лесу с медведем, и мед-

ведь испугался их и ушел.

НА ГЛУХАРИНОМ ТОКУ

Кончилось лето. Миновала осень и длинная

суровая зима.

Наступила ранняя, дружная весна. Снег быстро

сошел с полей и лугов; только в лесу да по глубоким

оврагам лежал еще не стаявший снег.

Реки и ручьи с шумом несли свои многовод-

ные, быстрые струи к далекому морю; солнце

грело днем почти как летом и только по утрам

перед зарей стояли сырые, холодные заморозки.

Дед Герасим исполнил свое обещание, данное

Ильюше Изотову и Косте Кольчугину и взял

каждого из них по одному разу с собой на

охоту. Первая очередь досталась Ильюше.

В назначенный день он вскоре после обеда от-

правился на знакомую мельницу, чтобы в первый

раз в жизни узнать, что такое „глухариный ток".

— Что же ты, брат, рано пришел?— встретил

его дед Герасим,— Я тебе сказал прийти, когда

солнце садиться начнет, а ты пришел ни свет

ни заря.

— Да не стерпел, дедушка,—сознался Илью-

ша, — очень уж хочется скорее в лес пойти и

поглядеть, что такое глухариная охота.

— Ну, охоту-то раньше времени все равно не

начнешь,—заметил дед, —да уж ладно, пришел,

так посиди со мной стариком, побеседуем.

Ильюша уселся у деда в избе на лавке и, пока

Герасим собирал все для охоты, Ильюша узнал

от него много интересного.

Дед Герасим рассказал ему, что глухарь,

которого Ильюша никогда и не видел, это птица

сродни тетереву. Самец ростом с хорошего

домашнего гуся, перья у него черно-серые, грудь

такого цвета, как сталь, а хвост длинный из

черных перьев с белыми пятнами. Самка гораздо

меньше: не больше домашней курицы и перья

у нее пестрее, чем у самца.

Рассказал дед Герасим, что глухарь — птица не

перелетная, а оседлая; круглый год в наших

краях живет и морозов не боится; держится

больше в таких лесах, где сосна да ель, и кормится

по моховым болотам хвоей, листьями, травой и ягодами.

— Глухарь— птица умная— рассказывал Иль-

юше дед Герасим,— она осторожная, всякое движение,

всякий шорох в лесу замечает и ко всякому

звуку прислушивается.

Ильюша поинтересовался, почему же глухаря

зовут „глухарем", если он так хорошо слышит.

— Потому его глухарем зовут, — объяснил Герасим,

— что весной, когда глухарь на току поет,

он совсем ничего во время песни не слышит.

Весной глухари-самцы со своих зимовок слетаются

каждый год на те же самые места, почти что на

те же самые деревья прилетают и по ночам на

этих местах держатся.

— А что такое „ток", дедушка?—спросил

Ильюша.

— А вот это самое место, куда глухари вес-

ной на ночь слетаются, током и называется.

Глухарь еще с вечера прилетит с болота на ток,

и собирается их на току голов эдак пять или

шесть, а бывает, что самцов и до пятнадцати

слетается.— Рассядутся они по деревьям и но-

чуют. — Охотники уж всегда знают, где в лесу

тока, потому что они из года в год на тех же

местах бывают.

Дед Герасим рассказал Ильюше, что глухарь-

самец просыпается раньше всех птиц в лесу и

начинает петь.

Никак не мог понять Ильюша, что это за

песня такая.

— Глухарь сначала щелкает,- говорил Гера-

сим,— сначала редко, а потом все чаще и чаще,

и выходит у него это щелкание вроде как „текэ—

текэ"... потом как защелкает часто, так и зальется.

— Как соловей? —спросил Ильюша.

Дед Герасим засмеялся.

— Ну, брат, на соловья совсем не похоже-

Глухарь—он вроде как шепотом поет, еле слышно,

и языком выводит словно—точит. Вот, знаешь

по деревням точильщики ходят, ножи точат.

Такой звук слышно вроде: „пшшшш"...

Некоторые охотники даже так и называют: не говорят —

„глухарь поет", а говорят „глухарь точит". Вот

во время этой песни глухарь-то и не слышит

ничего, он и глаза зажмурит и видит мало. Тут

только к нему и можно подойти. А как песню

пропел, тут ты замри на месте и жди следующей

песни. А под песню опять подходи, пока не по-

дойдешь так близко, что стрелять можно. —А как

совсем рассветет, солнышко выше леса поднимется,

так глухарь петь бросит и на свое болото

улетит, а к вечеру опять на ток вернется.

Ильюша поинтересовался, зачем же это глухари

так поют, и дед Герасим объяснил ему, что

под утро на глухариную песнь к току с болот

самки-глухарки слетаются и на току на землю