По знакомым дорогам - [21]
Во время этого разговора с заставы привели двух подростков, которые сразу опознали одноногого — к нему шли. Так была разрушена шпионская сеть, закинутая немцами в наш лагерь перед наступлением.
В партизанской жизни, идущей на территории, занятой противником, есть еще одна особенность: эта жизнь резче делится на черное и белое, не терпит полутонов. В другом месте и в другое время, может быть, позволительно было бы заняться перевоспитанием преступников, определить им разные меры наказания, но партизанская действительность не допускала этого. Все совершеннолетние изменники были поэтому казнены, включая и двух доносчиков — в Тихоновичах и в Ивановке.
Николай Никитович Попудренко собрал командиров и комиссаров отрядов на совещание. Обстановка складывалась трудная. Немцы хотели во что бы то ни стало воспользоваться разливом Снова. Этот разлив давал им возможность взять партизан в плотное кольцо. Река уже разлилась на добрых восемь километров, при всем желании ее никак не перепрыгнешь. Нас готовятся раздавить, значит, начинать надо первыми. Оттянуть наступление немцев хоть на несколько дней — уже крупный успех, с каждым днем вода будет падать, открывая какие-то дороги, труднопроходимые, но все же…
Попудренко предложил неожиданными и решительными ударами разбить гарнизоны захватчиков в крупных селах, через которые шли главные дороги, поставить в этих селах свои гарнизоны и, таким образом, не дать немцам сосредоточиться для наступления, перекрыть подходы к нашему лагерю.
Мы поддержали решение Попудренко. Сразу наметили для налетов на врага и размещения своих гарнизонов такие села, как Перелюб, Турья, Ивановка и городок Корюковку. С первыми названиями читатель уже встречался, а вот про Корюковку нужно рассказать. Это районный центр, отмеченный за время оккупации несколькими памятными событиями.
В Корюковке — большой сахарный завод, и началось с того, что немцы вывезли все его оборудование к себе, в Германию.
Затем, в конце прошлого, сорок второго года, комендант Корюковки издал приказ: из всех окрестностей согнать еврейское население. Стариков, женщин, детей собрали на площади, перед этим велели им взять с собой лучшие вещи, а сейчас объявили, что они будут жить в гетто, в одном из сел, неподалеку от Корюковки. Люди поверили главному слову: жить! И вот под конвоем повели корюковских евреев по их последней дороге…
На виду у небольшого хутора колонну остановили, приказали сложить вещи в одну кучу у дороги, затем тех, на ком была одежда получше, стали выводить из колонны. Люди, как им велели, раздевались, складывали одежду и возвращались в свои шеренги голыми. А немцы уже поставили на соседних кочках пулеметы. Открыли огонь. Множество ни в чем неповинных, беззащитных женщин и детей полегло замертво за несколько минут…
Через некоторое время погнали сюда же цыган, собранных в Корюковке и в округе. Видно, люди знали, что их постигнет та же участь, не взяли с собой никаких вещей, ругали немцев на чем свет стоит. На площади цыгане играли и пели песни, будто собрали людей повеселиться. Начал падать снег, и к месту расстрела они пошли по снегу босые. И снова пели, плясали, посылали проклятия конвоирам, бросали в них крепкие снежки…
Когда им приказали остановиться, они ни за что не хотели выстраиваться в шеренгу, а, наоборот, сбились в толпу. В ответ на крики немцев вытолкнули из толпы молодую женщину, которая начала танцевать с бубном в руках. А ее окружили дети. Они тоже прыгали по снегу и плясали. Вероятно, матери, толкающие детей в этот круг и подпевающие им, все же надеялись разжалобить немцев, на которых не действовали слова, а песней и пляской пытались вымолить у них пощаду хоть детям. Или, может, просто издевались над. своими палачами. Некоторые дети, танцуя, спускали штанишки и показывали немцам голенькие задние места. А другие плевали в их сторону…
Когда офицер дал команду стрелять, два немецких солдата не подняли винтовок и отказались стрелять в детей. Тогда офицер подошел к ним и тут же сам застрелил обоих. Около шестисот убитых цыган похоронили жители хутора, видевшие, как они прощались с жизнью…
Но и после этого не стало в Корюковке тихо.
Скоро на нее совершили налет партизаны Федорова, разбили и разогнали немецкий гарнизон, но, конечно, они не могли долго удерживать районный центр в своих руках, и захватчики, усиленные ротами карателей и отрядами полиции, вернувшись, принялись за истребление мирного населения. Убивали людей на улицах, в домах. Десять дней фашисты истребляли население Корюковки — улицу за улицей, квартал за кварталом. Все эти десять дней гитлеровцы не разрешали жителям выходить из домов. Когда подходила очередь улицы или квартала, обливали дом бензином или керосином и поджигали, а тех, кто выбегал, расстреливали в упор. Бросали в дома гранаты. Так истребили более четырех с половиной тысяч человек.
Был день, когда, спасаясь от поголовного убийства, люди укрылись в церкви, считая, что хоть фашисты и звери, а в церковь все же не посмеют пойти. В этот день гитлеровцы действительно не пошли. А на второй день, когда церковь снова была забита народом, обманутым вчерашним спасением, когда среди икон сгрудились и застыли корюковские женщины и дети, гитлеровцы окружили церковь, облили ее со всех сторон горючим и подожгли. Вырываясь из огня, люди ломали церковные решетки, били оконные стекла, выпрыгивали на улицу, но гитлеровцы расстреливали их из пулеметов. А двери они закрыли снаружи…
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.