По живому. Сука-любовь - [30]

— Если вы друг ее детства, может, скажете, что это может значить? — спросил он.

Подошел к столу и бросил перед Федором.

Тот взял. Сначала ту, на которой была модель. Потом фотографию Полины со списком, что и в каком порядке она меняла в своем облике. Тут его руки затряслись с такой силой, что Федор бросил снимки на стол, будто те внезапно раскалились. Внезапно вся история его отношений с Полиной выстроилась в совсем иное слайд-шоу. Как головоломка, части которой внезапно встали на место и открыли кодовое слово. Шестеренки криптекса вошли в нужные пазы, как только был найден ключ. Федор физически не мог заставить себя взглянуть на фотографии еще раз! Странно — он столько раз представлял себе, как хирургический скальпель вонзается в Полинино тело, а теперь увидел себя самого с этим скальпелем! Будто он сам резал ее на куски все это время!

Федор откинулся назад и закрыл глаза руками, вздохнул. Снова сел. Взял бутылку с пивом и сделал несколько больших глотков. Поставил бутылку.

— Кто это? Почему Полина хочет быть на нее похожей? — спросил Сергей, кивнув на фото модели.

— Это… — Федор сделал глубокий вдох и вытаращил глаза. — Мартина Грошек. Супермодель. Снималась для «Пирелли». Календарь такой…

Сергей обескураженно заморгал глазами, потом сел. Сложил руки на коленях.

— А какое отношение Полина ко всему этому имеет? — спросил он, хмурясь.

Тут у Федора сделалось такое выражение лица, будто из его груди вот-вот вылезет «чужой». Он закатил глаза и напрягся так, что Сергею показалось, его гость вот-вот заорет.

Потом он выдохнул. Обмяк. Допил пиво из бутылки. Поставил ее на стол.

— Не знаю.

Сергей хлопнул себя руками по коленям.

— Чудно. Никто не знает! Волшебно! Просто круговая порука! — лицо его приняло саркастически злое выражение. — Извините, Федор. Позвольте уж полюбопытствовать. Раз вы с Полиной друзья столько лет, почему я о вас ничего не знаю? Вы гомосексуалист?

Федор встал и презрительно посмотрел на Сергея.

— Вы знаете, как умер отец Полины? — неожиданно спросил он.

— Несчастный случай на работе. Был инженером-мостостроителем. Поехал на объект и сорвался с ферм, — пожал плечами Сергей.

— Нет, — спокойно ответил Федор. — Был Новый год. Ее отца сократили. Он пришел домой. Они сели провожать старый год. И мать Полины, она была директором нашей школы, спокойно сказала ему: «А ты знаешь, что в доме нет молотка?» Он сразу не понял. Тогда она спокойно рассказала, что на него ни в чем нельзя положиться и что она живет всю жизнь с чувством, что мужчины в их семье нет. Отец Полины выслушал все это, а потом сказал: «Пойду собаку выведу, чтоб сразу после курантов не бегать». Взял собачий поводок и пошел в туалет. Полина через некоторое время в этот самый туалет захотела. Подошла. Собака сидела рядом и выла, скребла лапой дверь. Полина дернула ручку — закрыто. Постучала. Спросила: «Папа, ты там?» А там тишина. Тогда ее мать подошла и говорит: «Хватит дурака валять. Выходи, ребенку надо в туалет». Никто не ответил. Полина закричала. Мать побежала к соседям, попросила лом или что-нибудь в этом роде. Принесли. Выломали дверь и увидели, что Полинин отец повесился на собачьем поводке.

Сергей молча смотрел на Федора. Потом спросил:

— А к чему ты мне все это говоришь?

Федор провел рукой по голове, убирая волосы с лица. Некоторое время он думал, стоит ли говорить Сергею, что тот ничего, ничегошеньки не знал о своей жене, что прожил пятнадцать лет с незнакомым, совершенно чужим ему человеком.

Неожиданно Сергей произнес:

— Хочешь сказать, что я ей был чужой, да? Так я знаю.

Федор опустил глаза.

— Ладно, — пробормотал он. — Извини, что побеспокоил.

Сергей встал.

— Подожди… — сказал он. Взял фотографию Мартины Грошек со стола и отдал Федору: — На. Держи.

Федор молча сложил снимок пополам и сунул в карман куртки.

Сергей пошел за ним в коридор, чтобы закрыть дверь.

Федор сунул ноги в мягкие туфли без застежек и шнурков, нагнулся, чтобы поправить задники.

Повернулся к Сергею и сказал:

— Ты вот что…

Он хотел сказать ему, что никто не виноват. Никто. Просто так получилось. Все само собой свернулось в разрушительный смерч, пронесшийся по их жизням, и никто не виноват.

— Что? — спросил Сергей, скрестив руки на груди и широко расставив ноги.

Федор осекся.

— Ничего.

Сергей молча проводил Федора.

[+++]

Полина вернулась домой около полуночи.

Дети уже спали. Сергей по-прежнему смотрел телевизор. На появление жены он никак не отреагировал. Перед ним стояло десять пустых бутылок из-под пива.

Полина посмотрела на все это и села за стол. Взяла лист бумаги, начала что-то писать.

Сергей по-прежнему не обращал на нее никакого внимания. Будто никто и не входил в комнату, и не сидел в ней за столом, и не шуршал листами бумаги. Будто не было Полины вовсе.

Прошел час. Фильм, на который Сергей пялился немигающими, невидящими глазами, закончился. Сергей щелкнул пультом, выключил телевизор и побрел в спальню.

Полина проводила его испуганным взглядом, протянула руку, словно хотела остановить, но с ее сухих, потрескавшихся губ не сорвалось ни звука.

Она отложила ручку. Пробежала глазами написанное — три страницы нервным, неровным почерком. Потом смяла их. Вышла на балкон. Щелкнула зажигалкой и подожгла. Когда пламя начало обжигать руки — бросила листки вниз.