По земле ходить не просто - [55]

На вершине сопки Николай еще раз остановился и крикнул:

— Значит, живем еще! Живе-е-м!

По дороге он во весь голос горланил песню о жаворонке. Было радостно оттого, что вырвался из госпиталя, что нет боли в груди.

Наконец он подошел к трем юртам, в которых размещалась автобаза. У крайней юрты два шофера разжигали костер из аргала и перекати-поля. Николай спросил, куда идут машины.

— Обратитесь к начальнику, — ответил один. — Он в юрте.

Лейтенант, начальник колонны, состоявшей из трех машин, охотно согласился взять Николая с собой: в случае аварии в степи лишний человек не помешает.

— Доедем. В кабинах тепло. Свободных мест хватит, — сказал он.

— Через сколько дней рассчитываете прибыть на место? — спросил Николай.

— Зачем так много? Если с машинами все будет благополучно — завтра к вечеру. Вот если авария… Тут на сотни километров ни черта нет.

Скоро тронулись в путь. Николая посадили рядом с шофером. И замелькали сопки и долины, снова сопки и долины — серые от высохшей травы.

Одна из долин удивила Николая тем, что была совсем черной.

— Что это? — спросил он шофера.

— Пожар был, — ответил тот и с гордостью пояснил — Наша часть тушила.

— Отчего загорелось?

— Говорят, дело рук японцев. Монголов в то время здесь не было, да и не стали бы они поджигать. А наш полк по тревоге подняли… Было дело! Если бы не. потушили, пошло бы чесать на сотни километров. Сушь такая…

К вечеру следующего дня прибыли в населенный пункт, где разместился полк Николая.

В штабе, длинной землянке, было темновато. Дежурный, незнакомый старший лейтенант, приказал подождать: командир и комиссар полка заняты.

От нечего делать Николай прочитал стенную газету и нашел в ней несколько знакомых фамилий, потом перешел к фотовитрине, висевшей в глубине коридора.

Неожиданно вспыхнула электрическая лампочка и, моргнув несколько раз, ярко загорелась.

— Товарищ красноармеец, вас вызывает командир полка, — позвал дежурный.

Николай не ответил.

— Вы слышите? — повысил голос дежурный, но Николай не шелохнулся. Это удивило старшего лейтенанта. Он подошел поближе и заглянул в лицо приезжему. Мускулы лица его прыгали: он не то смеялся, не то плакал.

Наконец Николай овладел собой. Он ткнул озябшим пальцем в один из портретов и, на ходу поправляя складки шинели, направился к кабинету командира полка.

Не понимая, в чем дело, старший лейтенант взглянул на витрину. Под невзрачным портретом было написано тушью:

«Красноармеец Н. В. Снопов. После ранения командира взвода управления батареи заменил его. Награжден орденом Красного Знамени и орденом Монгольской Народной Республики».

А Николай в это время постучал в дверь и, получив разрешение, зашел. За столом сидели двое. Яркий свет электрической лампочки ударил Николаю в глаза, и он не мог разглядеть, который из двоих командир полка. Однако молчать было нельзя, и Николай, приложив руку к козырьку, наугад доложил:

— Товарищ майор, красноармеец Снопов после излечения в госпитале прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы.

— Кто? Снопов?

— Так точно, Снопов.

— Ого! Гляди, комиссар. Старая гвардия возвращается!

Николай шагнул вперед и остановился так, чтобы свет от лампочки не мешал ему. Только теперь он увидел, что командир полка сидит за столом, а комиссар встал.

— Как здоровье, товарищ Снопов?

— Здоровье превосходное, товарищ майор, — сказал Николай и запнулся: увидел на петлицах по четыре шпалы. — Простите, товарищ полковник.

— И командир полка у нас полковник, и Снопов кавалер ордена Красного Знамени, — сказал комиссар. — Да и иностранный орден… Знал об этом?

— В коридоре прочитал, товарищ комиссар. До этого не знал.

— Вовремя приехал, — вставил командир полка. — Завтра как раз награды будут вручать. Почему не писали? Мы думали, что не вернетесь в часть.

— Первые месяцы не мог, товарищ полковник. Слаб был. А потом карантин…

Пока полковник расспрашивал Николая, комиссар покрутил ручку телефонного аппарата и приказал спешно вызвать «уголь шесть».

— Отец ваш писал, — сказал он, закончив разговор по телефону. — Беспокоился старик. Ну, ничего. Куклин там все устроил.

Постучали в дверь.

— Заходите! — громко сказал командир полка. Человек вошел и очень знакомым голосом доложил:

— Товарищ полковник, капитан Гусев явился по вашему приказанию.

Николай оглянулся. Капитан узнал его. Черные усы, которых раньше у него не было, дрогнули, он порывисто кинулся к Николаю, обнял, оттолкнул, заглянул в лицо и еще раз прижал к себе.

— Здоров! — пробормотал он. — Красота какая, а? Вспыхнула спичка. Командир полка прикуривал папиросу.

— Простите, товарищ полковник, — извинился Гусев, щелкнув каблуками, — забылся. — И уже тише добавил — Мне он очень дорог, товарищ полковник.

Командир полка с наслаждением затянулся папиросой и чуть улыбнулся.

— Я старше вас обоих, товарищ капитан. Пожалуй, чуть ли не обоих вместе… Горжусь тем, что у меня в полку есть такая дружба… Извиняться за такую дружбу нет надобности. Комиссар вызвал вас, чтобы обрадовать.

— Идите, лобызайтесь, друзья! — засмеялся комиссар. — Боюсь, капитан, отберем у тебя Снопова для другой работы. Есть дела поважнее. — Не дам, товарищ комиссар, никому не дам! — горячо возразил Гусев, но улыбка говорила, что он готов отдать его куда угодно, потому что он жив, потому что здоров и вернулся в строй.