По запаху крови - [35]

— Стой, дурень! Наш вождь не любит, когда ему мешают развлекаться.

И Харт не решился выступить, горестно наблюдая, как вождь издевается над беспомощным существом, лежащим перед ним на песке. К игре подключился его брат Рикк. Боясь дотронуться до русалки руками, он копьем пытался перевернуть ее на спину, отпуская непристойные шутки. Несколько раз он неловко кольнул ее. Русалка издавала те же жалостливые пронзительные звуки, металась по песку и пыталась увернуться от копья и горящей ветки. Воины дружно ржали, подначивая своих предводителей, и одобрительно подвывали, когда копье Рикка оставляло новый розовый след на белом теле. Гвидион подошел к расшалившимся братьям и, схватив их за руки, остановил:

— Все, хватит, вы мне ее испортите.

Бренн, взяв у Рикка копье, перепачканное кровью русалки, осторожно, чтобы не порезаться, понюхал розовую жидкость.

— Пахнет рыбой, — сплюнув, сказал он, — пойдем, Рикк, поищем что-нибудь более теплокровное.

Харт, будучи не в силах более выносить это зрелище, а может быть, пытаясь скрыться от тягостного взгляда перепуганного насмерть создания, ушел в сопровождении Гера к своему костру. Гер сообщил ему, что принято решение остаться на берегу на ночь, а завтра, выспавшись и приободрившись, сделать быстрый переход к Мглистым Камням. Прислушиваясь к крикам и хохоту разгулявшихся воинов, друзья принялись за жареное мясо и терпкое вино. Харт совсем повесил голову.

— Да ладно тебе, небось твоя Олана не хуже русалки, — хохотнул Гер, — особенно местами.

— Неужели тебе ее не жалко? Он ведь мучил ее за то, что она не отвечала, а она просто не умеет говорить, — у Харта наворачивались слезы.

— Ну, ты даешь, приятель! С такими взглядами тебе надо было не в армию идти, а в храм — жрецом какой-нибудь милосердной богини.

— Что плохого в том, что я жалею беззащитных людей?

— Людей? — Гер расхохотался, — Харт, может, ты плохо разглядел ее? Она даже не человек. Мерзость, нелюдь, нечисть. И потом, это же война, а она пленница.

— Чем же виноваты пленники? — не успокаивался Харт.

— Ты еще спрашиваешь? Они виноваты тем, что они слабые, а мы сильные. Нечего было сдаваться в плен. Знаешь, как поступают гордые Туаты, когда попадают в плен? Они протыкают себе горло кинжалом, чтобы избежать унижений. В конце концов, кто бы возмущался. Ты сам берешь пленников и способствуешь нашей силе. Что-то ты не очень протестовал, когда кто-нибудь пытал других рабов, — Гер ухмыльнулся, — и вообще, ей еще повезло, что у нее хвост вместо ног. Что еще с ней можно сделать, разве что уху сварить.

Харт возмущенно вскочил и схватился за меч. Гер, обхватив его за плечи, усадил на место. Вырвав из рук товарища меч, он отбросил его в сторону.

— Ну, не глупи, парень, я же шутя, спьяну, — сказал Гер, озабоченный решительным взглядом Харта. — Ты сам подумай, чем ты можешь ей помочь? Вождь подарил ее жрецу, а не тебе.

— Что он с ней сделает? — прошептал Харт.

— Убьет, конечно, — понизив голос, ответил Гер. — Я не видел никого, кто бы выжил, попав в плен к нашему чародею. — Гер тревожно оглянулся и добавил: — Слушай, давай лучше спать, а? Завтра рано вставать, а переход будет долгим.

Харт покорно улегся, наблюдая, как Гер пыхтит, разглаживая длинные усы, и укладывается поудобней. Он не знал, сколько времени пролежал без сна. Постепенно звуки гулянья стихли, и воины улеглись спать, оставив бодрствовать только дозорных. Большинство костров было погашено.

Харт лежал на спине. Бесчисленные звезды усыпали черное небо над его головой, и каждая из них казалась отражением ее глаз. Он приподнялся и оглянулся. Осторожно пробираясь мимо валяющихся в беспорядке воинов, Харт подобрался к горящему костру принца. Братья спали в небольшой походной палатке, у которой была выставлена охрана. Харт уже собрался уходить, как вдруг заметил какое-то шевеление неподалеку. Он подобрался ближе, стараясь не выходить из тени. На песке, запутанная в рыбацкую сеть, лежала русалка. Харт услышал ее тяжелое дыхание. Он наклонился к ней и увидел ее глаза, сверкнувшие в ночи. Она тихо и жалобно заныла. Харт осторожно дотронулся до нее. Взгляд русалки проникал ему в сердце. Где-то в дальних уголках его души тосковало и молило о помощи одинокое, израненное существо, брошенное на растерзание диким сухопутным чудовищам.

«В воду, в воду, — молило оно. — Я больше не выдержу, к утру я умру, мне нужна вода».

Харт сглотнул слюну, чувствуя, как пересохло в горле и легкие прилипли к ребрам. Он схватил сеть и потащил ее в сторону воды. И тут же почувствовал острие копья у себя между лопатками. Гресс, телохранитель Поэннинского вождя, позвал на помощь часовых, и вскоре вокруг поднялся переполох. Из палатки вышел заспанный маг. За ним появился Бренн, тотчас приказавший отрубить юноше голову. Несколько человек заломили Харту руки, другие копьями заставили стонущую русалку откатиться на прежнее место. Харта трясло так, что это стало заметно окружающим. Гвидион, наклонившись к нему, услышал его беспокойный шепот: «В воду, в воду, я умираю». Глаза Харта потемнели, и на мага смотрели огромные русалочьи зрачки без белков. Гвидион жестом остановил воина, собирающегося убить наглеца по приказу Поэннинского вождя. Он велел оттащить несчастного подальше от русалки и уложить его на песок. Харт был в беспамятстве. Ему давали воды, но он не мог пить. У него начался жар. Бренн только пожал плечами: за попытку украсть чужого пленника преступника следовало бы убить. Но вместо этого Гвидион склонился над метавшимся в агонии человеком и, водя вокруг его головы руками, что-то шептал. Харт перестал трястись и обмяк. Перепуганный Гер, видя, что буря миновала, склонился над больным другом и, заглянув в его открытые глаза, отпрянул.