По закону военного времени... - [5]

Хочу также обратиться к крымским татарам. Уважаемые, я вам не позволю разрушить территориальную целостность Украины. Если вы не прекратите свои неправомерные действия — я вас 'успокою' с помощью военной силы. С сепаратистами переговоров не веду. Таким образом, призываю вас вернуться к мирной жизни и обещаю, что в случае мирного исхода — никто вас уголовно преследовать не будет.

Хочу закончить свое обращение такими словами: Наше дело правое — мы победим. Победа будет за нами.

После этих слов военком выключил телевизор, перенес стул и сел на свое обычное место. В классе с минуту стояла гробовая тишина. Все присутствующие, видимо, преваривали увиденное и услышанное. Тем более, что Бахчисарай всего в пятидесяти километрах от Севастополя. Наконец шеф встал, раскрыл свою синюю папку и начал зачитывать свое решение по мобилизации Нахимовского района. В нем определены обязанности каждой живой души военкомата на особый период, вплоть до уборщицы.

Вроде бы все как на учениях: военком нас собрал в мобклассе для постановки задач, все с сонными мордами лица слушали его и по мере надобности записывали или делали пометки в рабочих блокнотах, или на чистых стандартных листах — кто на что богат, как говориться.

Наконец прозвучала моя фамилия, как всегда досталось самое интересное: развернуть до Ч+4.00 группу управления и связаться с группой контроля горвоенкомата, наладить связь с комплектуемыми частями. Время 'Ч' — это время когда 'тела наших солдат зависли над окопами врага'. А если по нормальному — это время, когда 'большезвездному дядечке' пришла мысль поиграть в войнушки и он об этом рассказал окружающим. До окончания срока развертывания ГУ у меня еще было около двух с половиной часов. Вполне достаточно.

Канарейчук и Гриненко поехали на своих машинах оповещать, а точнее разыскивать личный состав аппарата усиления и экипажа радиостанции. У шефа всегда в загашнике было три канистры с бензином на этот случай.

У меня еще было времени около пяти минут, зашел в свой кабинет. Свет не включал. Из окна кабинета был виден выход из Севастопольской бухты и часть открытого моря, но из-за темноты ничего не увидел. Вдали запустили фейерверк — очередная свадьба, либо какой-нибудь 'крутько' 'пальцы гнет'. Доносились звуки громкой музыки с одной из дискотек на Арт-бухте. Город жил своей обычной ночной курортной жизнью.

Через забор от нашего военкомата была флотская учебка, и арсенал — там тоже была суматоха: крики, 'командный' язык (то бишь — матюги), люди с оружием бегали по территории. Перемещалась техника и ее строили в одну шеренгу на главном плацу… невольно вспомнилась поговорка: мол, моряки нам не враги, но моряки — есть моряки. Мы их называли 'медузами', а они нас, сухопутчиков, соответственно — 'сапогами'. Бардака у 'медуз' всегда было больше, чем в сухопутных частях — это аксиома.

С этими мыслями я поднялся в секретку получать документы группы управления. Расписавшись в ведомости получения и взяв нужную увесистую папку, пошел в кабинет военкома, где обычно группа развертывалась. Там наткнулся на заместителя военкома подполковника Петрова — его на совещании не было, хотя, что делать он и сам знал. О таких старых офицерах хорошо подметил А. Покровский в своей трилогии 'Расстрелять', сказав, что он старый как дерьмо мамонта и, взглянув в его глаза, вы увидите бесконечность пережитых лет и комиссий, а также начинаете ценить вечность. Он был старым служакой, воевал в Афганистане командиром мотострелкового взвода. Правда, у нас с ним всегда были небольшие конфликты, но это, на мой взгляд, извечный конфликт отцов и детей. Да и я не признаю никаких других начальников кроме военкома. Сколько раз Петров грозил лишить меня премии, но он знал, что у него не получится меня запугать этим: во-первых, не ему решать — последнее слово все равно за военкомом, а во-вторых, Петров знает, что я зарабатываю чуть больше своей зарплаты на шабашках. Я о том, что в свободное от 'защиты Родины' время делаю студентам-заочникам контрольные работы по высшей математике, основам программирования, английскому языку. А также пишу вэб-сайты, базы данных, ремонтирую и настраиваю компьютеры и т. д. Так что ему не раз, и не два еще ко мне обращаться по этим вопросам. Потому что он недавно купил своему сыну компьютер и совсем недавно я понял, по задаваемым мне вопросам Петровым, что у сынка 'кривые руки'. Меня в основном не устраивало то, что всегда стою во всех нарядах по праздникам. Я понимаю, что самый молодой по возрасту, но справедливость тоже должна быть периодически или хотя бы эпизодически.

В состав ГУ входил, помимо военкома и его зама, ну а также и меня, еще и оператор связи — Барановский Владимир Алексеевич. Майор запаса, местный 'мастер на все руки'. Меня всегда звал — величал по имени и отчеству, за время совместной работы у нас сложились теплые деловые отношения. У военкома стоял свой пульт 'Кристалл' — очень удобно — можно держать связь с любым кабинетом, или даже с несколькими кабинетами сразу, не дожидаясь пока тебя соединят на таком же пульте в дежурке. Я сел за него и вызвал дежурного. Нужно было узнать, послал ли он первоочередной доклад. Доклад ушел вовремя — отлично. Мы с Владимиром Алексеевичем (он же Алексеич) начали развешивать карты и пояснительные записки и тому подобное. А Петров тем временем уточнял перечни команд и партий, и доставал боевые документы ГУ из папки.