По законам волчьей стаи - [23]

Пройдя двести-триста метров вправо от станции, приятели подошли к шашлычной, где на столах и стульях, которыми служили большие и малые пеньки, гостей поджидали Витя Хан и несколько боевиков из его бригады. Присев с Ханом втроем за один крупный пень, служащий столом, пообщавшись, выпив и отведав отменного шашлыка, перешли к главному вопросу.

— Витя, — обратился к Хану Феликс. — Герман раздал твоим пацанам фотографии Черепа?

— Да. Каждый из моих ребят по фотографии в лицо знает этого мерзавца, но пока, увы… Сам знаешь. А что?

— А вот что, братела. Слушай меня внимательно. Измени установку своим парням. Пусть ищут того же, но с бородой.

— Нет проблем, братуха. Как скажешь. Я маякну им, чтобы они заново прошерстили всю округу. Они у меня все вверх дном перевернут, но того, кто тебе нужен, отыщут.

— Базара нет. Спасибо, Хан. Буду ждать твоего звонка.

Долго ждать не пришлось. Пятигорский авторитет позвонил Феликсу в одиннадцать часов следующего дня и заявил, что человек, по всем данным похожий на разыскиваемого Антона Шабалова, обнаружен в санатории «Горячий ключ».

КАЗНЬ ЧЕРЕПА

Люди Хана не ошиблись. Не обознался и Чикаго. Замеченный им из вагончика канатной дороги человек был именно Антоном Черепом.

Устранив, как он думал, своего главного преследователя, Новокурданский лидер посчитал, что оставаться в Москве все равно чрезвычайно рискованно. И хоть, по его мнению, главный охотник был убит, Шабалов осознавал, что российская братва все равно до него доберется. Чтобы как-то продлить свое существование, Антон под чужим именем вылетел в Мин-Воды и также по подложным документам снял двухкомнатный номер в пятигорском санатории «Горячий ключ».

Еще в Москве, перестраховавшись, он обзавелся накладной бородой и усами. Несмотря на измененную внешность, ему редко удавалось выходить из номера днем, лишь в случае особой необходимости. И тем более по воле Его Величества Случая, а это был шанс один на миллион, он попался на глаза случайно выжившему охотнику.

В большинстве случаев Антон Шабалов покидал свое убежище лишь только под покровом ночи, когда его наклеенная борода даже при внимательном рассмотрении не могла вызвать ненужных подозрений.

Вернувшись с очередной вечерней прогулки по «Цветнику», он первым делом зашел в ванную комнату и отклеил опостылевшие бороду и усы. Сняв их, отмыл неприятно зудящее лицо от гримерного клея. Затем, переодевшись и накинув полосатый махровый халат, вышел из ванной комнаты.

Подойдя к письменному столу. Череп присел на кресло с высокой деревянной спинкой и зажег настольную лампу.

Как только свет лампы озарил письменный стол и разбросанные на нем газеты и журналы, его внимание привлекла лежащая на столе игральная карта. Она была повернута рубашкой, с изображенным на ней Пятигорским орлом. «Откуда она здесь оказалась? Может быть, уронила горничная? Но горничная по его просьбе убирает всего лишь два раза в неделю. Откуда же могла взяться карта?» — Мысли беспокойным роем промелькнули в его голове.

Сквозящий поток мыслей был нарушен затянутым на шее капроновым шнуром. Череп захрипел и попытался схватиться руками за удавку. Но в намерения обладателя сильных рук, сжимающих капроновый шнур, по какой-то известной лишь ему причине не входило мгновенное удушение Новокурданского лидера.

— Сидеть, падаль! — услышал он сзади твердый приказной тон. — И ни звука! А то сейчас враз башку отсоединю от туловища!

Натяжение шнура слегка ослабло.

Только сейчас Череп заметил в полумраке человека. Человек, стоящий сзади, еще несколько ослабил натяжение капроновой удавки. Глаза Шабалова, постепенно привыкающие к свету зажженной лампы, не могли в полной мере рассмотреть стоящего перед ним человека.

Как бы догадавшись об этом, тот сделал шаг вперед. И когда свет настольной лампы озарил лицо неизвестного, из сдавленной глотки Черепа раздался хриплый стон. Это был стон ужаса и удивления. Призраком, вернувшимся из царства теней, перед ним стоял Феликс.

— Что узнал, сучара?! Да, правильно. Это я — твой ангел смерти, вернулся за тобой из преисподней. Не ожидал, гнида? А вот и орудие возмездия, — с этими словами Феликс взял на изготовку стальной арбалет. — Сэмэн мог бы тебя просто придушить, но мне почему-то очень хочется тебя кончить именно так. Я думаю, гнида, что будет символично, если ты сдохнешь именно от стрелы. Считай, что она белого цвета. А это привет тебе от крестовой масти. Возьми карту.

Череп дрожащей рукой приподнял карту, с которой ему улыбался крестовый туз.

— А это тебе лично от меня! — провозгласил приговор Феликс и нажал на спусковой крючок арбалета.

Прозвучал резкий звон тетивы, и тонкая стальная стрела со свистом вонзилась в грудь Черепа, пробив ее насквозь и пригвоздив тело Шабалова к деревянной спинке кресла. Семен убрал удавку, и лысая голова Новокурданского отморозка безжизненно упала на грудь, пробитую арбалетной стрелой.

Карта с изображением крестового туза упала к его ногам. Она олицетворяла возмездие над главарем одной из самых кровавых и беспредельных группировок, когда-либо существовавших в криминальном мире России. Банда, значившаяся в секретных документах спецслужб под кодовым названием «Белая стрела», прекратила свое существование.