По законам гламура - [29]

Как правило, на другом конце провода на секунду повисала тишина, а потом раздавался взрыв:

— Ах, они, паразиты! Это что же получается? Что дешевле за чужие разговоры платить, чем собственные проверить?

— А вы что хотели? — удивлялась я. — Чтобы они о вашем кошельке думали? Нет уж! Они о своем пекутся! Так что объегорили нас с этой повременкой по полной программе! — и, переждав шквал возмущения, снова спрашивала: — Так куда я все-таки попала?

Тут я получала уже совершенно нормальный и исчерпывающий ответ: в квартиру таких-то или в такую-то организацию, причем аптек среди них не было. Но бывали случаи, когда мне нагло отвечали обычно молодые самодовольные голоса:

— Откажись от телефона и живи спокойно! — и весело ржали, думая, что удачно пошутили.

Эти номера я выписывала, чтобы потом попросить Кирьянова их пробить.

Вспомнив о нем, я позвонила ему и осторожно спросила:

— Володя? А как там моя проблема? Решается?

— Ты больно быстро все хочешь, — недовольно ответил он. — Вот как запрос очередной будем посылать, так я и твои номерочки туда присобачу.

— А раньше никак? — грустно сказала я.

— Увы, подруга! Раньше не получится! — извиняющимся тоном ответил Киря.

— А нельзя к тем номерам еще немного приплюсовать? — заискивающе попросила я.

— Тетенька! Дай попить, а то так есть хочется, аж переночевать негде, — съехидничал Володька, но сжалился и сказал: — Говори!

Бодро продиктовав ему номера, я выслушала еще пару нелицеприятных высказываний в свой адрес по поводу моего нахальства и нещадной эксплуатации работников правопорядка, но не обиделась, понимая, что просто таков наш дружеский ритуал обмена колкостями.

«Ну и куда мне дальше тыркаться? — задумалась я, положив трубку. — Что я могу сделать конкретно сейчас? — спросила я саму себя и ответила: — Ничего! Чем бегать как оглашенная, высунув язык, можно просто затаиться и ждать, когда кто-то попытается чем-то навредить пусть и крайне несимпатичному мне Михаилу. В этом случае я жестко возьму в оборот Сереброву, потому что утечка информации может произойти только от нее — Глаха исключается. И тогда никакая Вероника ее не спасет! Охрана спонсоров пусть и уступает ей в качестве, зато превосходит количеством, а это уже серьезно!»

Решив для себя самый насущный вопрос, я вылила в чашку остатки остывшего кофе и закурила, когда услышала за дверью шум. Я посмотрела на монитор и увидела, что это возвращаются конкурсанты. Выглянув в коридор, я весело спросила:

— Ну, что, нагулялись?

— Да! — радостно ответила мне Полина. — Мы по набережной ходили, а потом на машине Ксении покатались. Она Ивану город показывала, и вообще она очень славная девушка! — Услышав это, Женя опустил глаза и покраснел. — Она, оказывается, сегодня в театре была и наши выступления слушала. И мы все ей очень понравились!

— Надеюсь, что на Михаила эта симпатия не распространяется? — усмехнулась я.

— Да, — тихо сказала Полина, сердито покосившись на его дверь. — Она сказала, что он вел себя просто неприлично.

— В чем я с ней полностью солидарна, — кивнула я и спросила: — Вы на ужин вернулись?

— Ну, конечно. Хотя мы в городе в кафе заходили и кофе пили с пирожными, но все равно голодные, — весело сказала Полина. — Мы и Ксению приглашали с собой, но она отказалась, сказала, что бабушка обидится, если она не дома поест.

Они скрылись в своих номерах, я же, вернувшись к себе, допила кофе, докурила и пошла на ужин. Я подошла к официантам и попросила:

— Вы ужин в сорок девятый отнесите к Михаилу.

— Хорошо, — кивнул мне один из них. — Да и грязную посуду от обеда забрать надо.

Пройдя к столику Светлова, я села и придвинула к себе салат.

— Ну, как там Михаил? — спросил Леонид Ильич.

— Все еще раны зализывает, — усмехнулась я. — А еще заливает!

— Что-что? — насторожился Леонид Ильич.

— Да бутылку водки он себе в номер заказал и заливает горе, — объяснила я.

— Это строжайше запрещено! — вскинулся Светлов. — Никакого спиртного во время конкурса!

— Бросьте! — отмахнулась я. — Это же ему как слону дробинка — парень-то он здоровый, так что к утру проспится.

— И все равно это безобразие! — никак не мог успокоиться Светлов.

Когда мы уже заканчивали ужин, у него вдруг зазвонил телефон. Выслушав, что ему сказали, Леонид Ильич страшно побледнел.

— Что случилось? — насторожилась я.

— Черт бы побрал этот конкурс! — со стоном выдохнул Светлов, и я, мигом все поняв, сорвалась с места.

Я стремглав бросилась наверх по лестнице и, запыхавшись от бега, влетела на этаж. Дверь Михаила была открыта, а перед ней стояли насмерть перепуганная дежурная и официант с подносом. Услышав мой топот, они обернулись и посмотрели на меня, а затем молча показали на номер. Заглянув внутрь, я увидела Пашьяна и Михаила, который лежал на кровати и не подавал никаких признаков жизни. Бросившись к нему, я пощупала пульс. Пульс был очень слабым. «Значит, Михаил со всеми своими знакомыми и друзьями и его мамаша отпадают, и можно ими не заниматься», — с большим облегчением и без всякого сострадания к лежавшему на кровати подумала я.

— «Скорую» вызвали? — спросила я.

— Да! — кивнул Арам Хачатурович и недовольно сказал: — Как же вы не углядели?