По заказу - [2]

Нет, я не стану жаловаться. Как-никак я четыре года подряд был чемпионом среди жокеев: выиграл больше скачек с прыжками, чем кто-либо иной, и выигрывал бы их впредь, пока не ушел в отставку. А она уже близилась. В тридцать восемь лет я переступил возрастной порог, за которым и сам не считал разумным подвергать свое тело постоянным и жестоким испытаниям…

– Сид, – вернул меня к действительности голос Чарлза. – Запомни: сегодня я гость лорда Энстона, и он спросил меня, не зайдешь ли ты к нему вложу, чтобы немного выпить и побеседовать.

– Возможно, – откликнулся я и на мгновение задумался о смысле и цели этого приглашения.

– Он просто настаивал на встрече с тобой.

Чарлз подчеркнул последнюю фразу, а я слишком хорошо его знал и понял: он хотел сказать, что встреча важна для него самого.

– Я там буду.

Если встреча важна для Чарлза, то я, конечно, туда зайду. Ведь я очень многим ему обязан, а подобная услуга стоит совсем не дорого. Во всяком случае, так я считал в то время.

Мы влились в толпу, спешившую на скачки от автостоянки.

– Здравствуйте, мистер Холли, – приветствовал меня привратник.

– Здравствуй, Том, – отозвался я, прочитав его имя на бейджике. – У Овен Клинера, должно быть, хороший шанс, особенно если дождь зарядит с полной силой. Но прошу, никому не повторяйте мои слова.

Он помахал мне рукой и улыбнулся, так и не проверив толком мой пропуск. На многих скачках отставные жокеи были для администрации чем-то вроде занозы в определенном месте. Есть ли у них право свободного входа или нет? И долго ли оно сохраняется после их отставки? Зависит ли оно от того, какие места они занимали в заездах? Почему бы им не скрыться раз и навсегда, перестать бывать на ипподромах, смущая охрану и вызывая оживление зрителей, неизменно вспоминающих, как хорошо они выступили на скачках в таком-то и таком-то году? Не то что сейчас, когда прыжки стали слишком легкими и не заслуживают своего названия.

Если бы Том попристальнее осмотрел мой пропуск, то увидел бы, что он, подобно его хозяину, постарел и истрепался. Я попросту не вернул свой металлический жокейский значок, когда вынужден был уйти в отставку, и пользуюсь им до сих пор. Никто против этого, кажется, не возражал.

Чарлз исчез вместе с волной, устремившейся к частным кабинкам для ланча, расположенным высоко на трибуне, а я, стараясь не привлекать излишнего внимания, направился на террасу перед весовой, рядом с парадным рингом.

– Сид Холли! – Я с улыбкой повернулся. – Ну как там твои дела со слежкой? Разнюхал что-нибудь новенькое?

Ко мне подошел Билл Бартои, бывший жокей, а ныне тренер среднего ранга. Я заметил, что его талия становилась все шире, а вес увеличивался куда быстрее его банковского счета.

– Отлично, Билл. – Мы обменялись крепкими рукопожатиями. – Позволь мне немного поразмяться.

– Ладно, если только ты не будешь совать нос в мои дела. – Он сказал это с усмешкой, но его глаза остались серьезными.

Мы регулярно, в течение многих сезонов соперничали друг с другом. И оба знали: он отнюдь не прочь немного подзаработать, удостоверившись, что его лошадь не придет к финишу первой. Билл был твердо убежден, что лишь «приостанавливает» лошадей, у которых и без того нет никаких шансов. В чем же тут преступление? По выражению его лица я смог определить, что он не изменил своим привычкам, перебравшись из седла в конюшню со стойлами.

«Стыдно», – подумал я. Билл не был злодеем, но, судя по упорно циркулировавшим слухам, не был и до конца честен. А подобную репутацию всегда легче приобрести, чем от нее избавиться. Билл не мог понять, что из него никогда не получится тренер высшего класса, и продолжал на это надеяться. Вовсе не потому, что у него не было способностей, а оттого, что самые известные владельцы не станут отправлять к нему лучших лошадей.

– Кто-нибудь из твоих сегодня побежит? – поинтересовался я.

– Подсвечник в первом заезде и Лидед Лайт – в пятом. Но я бы не рискнул сделать ставку ни на того, ни на другого.

Фраза прозвучала двусмысленно, и я не понял, хотел ли он предупредить меня, что лошади не будут стремиться к победе. Сомнения меня опечалили. Мне очень нравился Билл. Долгие годы мы были хорошими друзьями и соперниками на скачках.

Кажется, он почувствовал, что я пытаюсь заглянуть ему в глаза глубже, чем требуют приличия, и торопливо опустил голову.

– Извини, Сид, – шепнул он мне на ухо, двинувшись в весовую. – Я должен идти и отыскать моего жокея.

Я стоял, наблюдая, как он скрылся за дверью, а затем взял афишу и прочел, кто сегодня его жокей. Хью Уокер. Один из популярных «ремесленников» в нашем виде спорта. Пока что он ни разу не становился жокеем номер один, хотя неизменно входил в десятку лучших в последние восемь или девять лет и неоднократно побеждал в скачках. Сын фермера из Уэльса, он, как говорили, увлекался быстрыми, темпераментными женщинами и скоростными машинами – именно в таком порядке. Я не слышал, чтобы его когда-либо подозревали в использовании блата при выборе лошадей.

Интуиция иногда проделывает со мной странные трюки. Вот и теперь, стоило лишь подумать о Хью Уокере, как в тот же миг она сработала каким-то непостижимым для меня образом, и я увидел, что Хью Уокер движется мне навстречу.