По всему дому - [2]
Машина тряслась и подпрыгивала на ухабах, с трудом преодолевая лесные повороты. Из-за всех этих бесконечных поездок колеи стали глубже: Ларри месил здесь грязь со льдом всю осень. Время от времени колеса прокручивались, и он старался не думать о том, что будет, если придется вызывать буксир, – как он объяснит свое появление в этом месте? Но каждый раз автомобиль взревывал и вырывался на свободу.
Он приезжал сюда и с Патрицией Пайк. Он не хотел, но мэр сказал ему, что Пайк хорошо умеет писать такие книги и – при том, что мэр, как и Ларри, тоже стремится разобраться в случившемся, – он не хочет, чтобы дурная репутация города укрепилась из-за их нежелания ей помогать. И Ларри отправился в библиотеку – почитать какую-нибудь из ее прежних книг. Он выбрал ту, что называлась "Красавицы и чудовище", с огромным кошачьим глазом на обложке. Она была посвящена серийному убийце из Айдахо, который в шестидесятые годы убил пять женщин и скормил их своей пуме. В одной главе Пайк писала, что полиция скрыла от нее подробности преступления. Ларри отлично понимал, почему: убийства были жестокими, и полицейские, очевидно, уже изрядно потрепали себе нервы, сообщая подробности родственникам жертв, – не хватало еще повторять их многочисленным любителям почитать про чужое горе.
– Нас хотят использовать, – сказал Ларри мэру, помахав перед ним этой книгой.
– Слушай, – сказал мэр, – я знаю, что для тебя это трудно. Но неужели ты предпочел бы, чтобы она писала без твоей помощи? Ты знал Уэйна лучше всех остальных. Кто знает? Может, мы, наконец, доберемся до сути.
– А что, если не до чего добираться? – спросил Ларри, но мэр посмотрел на него странно и не ответил, только сказал, чтобы он смирился: он и не заметит, как все кончится.
Ларри справился с последним поворотом и остановил машину. Его подфарники слабо освещали то, что осталось от прежней кольцевой дорожки, и сам дом Салливанов.
Дом маячил впереди – приземистый, рыжеватый. Он не радовал глаз и раньше, когда был новым, – маленький, прямоугольный и неказистый, похожий на типовой сборный коттедж. Гараж, выступающий сзади, был чересчур велик и нарушал пропорциональность всей постройки; из-за него она выглядела перекошенной. Окон было слишком мало, да и сами они были слишком маленькие.
После убийств дом стал выглядеть еще хуже. Почти вся краска с обшивки слезла, крошечные окна, смахивающие на поросячьи глазки, были заколочены фанерой – все стекла повыбивали дети много лет назад. Трава и луговой кустарник поднялись вокруг, закрыли его собой – казалось, что дом постепенно уходит в землю.
Уэйн спроектировал его сам вскоре после того, как они поженились с Дженни; он мало что понимал в этом деле, но – он признался в этом Ларри, показывая ему чертежи, – хотел, чтобы дом получился уникальным. "Как мы с Дженни", – добавил он, сияя.
Дженни этот дом ненавидела. Она сказала об этом Ларри в тот вечер, когда они устроили новоселье.
– Мало того, что я должна жить в этой богом забытой глуши, – сказала она тихонько, пока Уэйн болтал в гостиной с Эмили, женой Ларри. – Хоть дом был бы такой, на который не тошно смотреть.
– Он сделал все так потому, что любит тебя, – ответил Ларри. – Он старался.
Не напоминай, – сказала Дженни, пригубливая вино. – Зачем я согласилась?
– Ты про дом?
– Про дом, про замужество. Господи, Ларри, да про все.
Она произнесла это без горечи. И посмотрела на Ларри, словно он мог знать ответ, но он его не знал. Он никогда не мог представить себе Уэйна и Дженни вместе, с того дня в университете, как они начали встречаться, и вплоть до самой свадьбы. "Согласен", – сказал Уэйн с мокрыми щеками, и лицо Дженни как-то сразу смягчилось, а Ларри почувствовал боль за обоих. Тогда, на новоселье, он сказал ей: "Все утрясется", и тут же понял, что солгал, и по лицу Дженни стало ясно, что и она поняла, а потом они оба повернулись поглядеть, как Уэйн демонстрирует Эмили диммер в гостиной.
Теперь Ларри заметил, что входная дверь наполовину открыта: ребята, которых он прогнал отсюда пару недель назад, взломали ее ломиком, и с тех пор замок толком не запирался. Из-за открытой двери и зияющей черноты за ней дом выглядел еще неприятнее – словно плачущий младенец. Так сказала Патриция Пайк, увидев его впервые. "Интересно, – подумал Ларри, – вставила ли она это в книгу".
Она прислала ему экземпляр в июле, прямо перед ее выходом. Книга называлась "По всему дому" – на обложке была рождественская елка с маленькими черепами вместо игрушек. Пайк подписала ее: "Ларри Томкинсу, хотя Вы, насколько я знаю, предпочитаете выдумки. Ваша Патриция". Он раскрыл указатель в конце и увидел свое имя с большим количеством цифр около него, а потом стал рассматривать глянцевые вклейки посередине. На одной была карта округа Прескотт с проселочной дорогой и крестиком в Салливановском лесу, где стоял дом. На следующей – план дома с контурами тел и пунктиром, отмечающим путь Уэйна из комнаты в комнату. Еще на одной странице была фотография всей семьи, дружно улыбающейся в объектив, плюс выпускные снимки Уэйна и Дженни. Пайк взяла в книгу и фотографию Ларри, сделанную в день убийств: он был сбоку, а в глубине санитары выносили из дома завернутый в одеяло труп одного из мальчиков. Ларри выглядел так, словно бежал, – руки у него вышли размытые, что было странно. Живым из дому не вынесли никого, так что бежать не имело смысла.
Имя Вадима Голубева знакомо читателям по его многочисленным детективам, приключенческим романам. В настоящем сборнике публикуются его детективы, триллеры, рассказы. В них есть и юмор, и леденящее кровь, и несбывшиеся мечты. Словом, сплошной облом, характерный для нашего человека. Отсюда и название сборника.
Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?
Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.
В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.
Запретная любовь, тайны прошлого и загадочный убийца, присылающий своим жертвам кусочки камня прежде чем совершить убийство. Эти элементы истории сплетаются воедино, поскольку все они взаимосвязаны между собой. Возможно ли преступление, в котором нет наказания? Какой кары достоин человек, совершивший преступление против чужой любви? Ответы на эти вопросы ищут герои моего нового романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.