По воле Посейдона - [135]

Платон явился сюда, на Сиракузы, чтобы попытаться воспитать философа из никчемного сына тирана Дионисия. Это ему тоже не удалось. Соклей снова вздохнул. Людей, похоже, труднее изменить, чем того бы хотелось любовникам мудрости.

Увидев, что капитан крутобокого корабля перебросил рею с одной стороны на другую, меняя галс, Менедем заговорил о другом:

— Теперь осталось лишь провернуть тут еще кое-какие дела, а потом доставить заработанное серебро домой. Даже мой отец не станет тогда особо жаловаться.

— Путь обратно будет короче, чем путь сюда. Во всяком случае, должен быть короче, — отозвался Соклей. — Нам не придется останавливаться в стольких портах.

Он деликатно покашлял.

— И нам лучше не останавливаться в Таренте, верно?

— А почему бы и нет! — воскликнул Менедем. — Мы можем снова посетить Кротон, а потом двинуться через залив к Каллиполю. Старый тарентец — как там его имя? — и не услышит о нас до тех пор, пока мы оттуда не исчезнем.

— Это ты надеешься, что Гилипп о нас не услышит, — заметил Соклей. — Послушай, неужели Филлис стоит того?

— Тогда я думал, что стоит, — пожав плечами, ответил Менедем. — А теперь уже поздновато беспокоиться об этом, как ты считаешь?

— Да уж. — Однако тон Соклея вовсе не был снисходительно-насмешливым. — Когда же ты наконец вырастешь?

Менедем ухмыльнулся брату.

— Не скоро, надеюсь.

ГЛАВА 11

Менедем сидел в таверне недалеко от Маленькой гавани и пил самое лучшее вино: то, за которое ему не пришлось платить. Даже сейчас, спустя полмесяца после прибытия в Сиракузы флота с зерном, моряки этого флота редко сами покупали себе выпивку. Раньше полис голодал, а теперь хлеба у него имелось с избытком.

Менедем гадал — на сколько еще хватит благодарности местных жителей. Он считал, что выражение признательности несколько затянулось.

Однако Менедем вполне мог бы пить бесплатное вино, даже если бы не привез зерно на Сиракузы. Как и во многих других винных погребках, в этом морякам и торговцам подносили вино местного урожая, если те рассказывали новости — чтобы привлекать в заведение посетителей. И бесконечные рассказы Менедема о войне генералов Александра могли позволить ему пьянствовать сколько душе угодно.

Он как раз собирался продолжить повествование о том, как племянник отрекся от своего дяди, Антигона, когда в таверну влетел задыхающийся сиракузец и выдохнул:

— Они высадились! Они сожгли свои корабли! — Он огляделся по сторонам и тревожно спросил: — Я ведь первый?

— Ты первый, — успокоил его хозяин заведения, протягивая парню большую чашу вина, в то время как таверна взорвалась тревожным говором.

— Кто высадился? — спросил Менедем.

— Эйя, Агафокл высадился, конечно! Недалеко от Карфагена, — ответил сиракузец.

Менедем хотел было спросить: «Откуда ты знаешь?», но понял, что такой вопрос скорее приличествовал бы его двоюродному брату. Прежде чем вопрос все-таки сорвался с его губ, вновь прибывший уже на него ответил:

— Знакомый моего дядюшки работает писцом в замке на Ортигии, и он принес Антандру записи о налогах как раз в тот момент, когда вошел посланец.

— А-а-ах, — пронеслось по таверне.

Люди кивали, признавая, что источник информации действительно солидный. Хотя Соклей, решил Менедем, вряд ли разделил бы мнение большинства здесь присутствующих.

Тут Менедему в голову пришел еще один вопрос — и снова кто-то его опередил:

— Сожгли свои корабли, ты сказал?

— Верно! — кивнул парень, явившийся с новостями. — Отсюда до Африки Агафокл добирался шесть дней — долгий, медленный путь вдоль северного побережья нашего острова… К тому же они двигались еще медленнее из-за неблагоприятных ветров. Наши корабли уже подошли близко к суше, когда заметили совсем рядом карфагенский флот — и карфагенцы тоже заметили наших.

Этот парень умел рассказывать истории! Менедем невольно подался к нему — как и половина посетителей таверны.

— И что же случилось потом? — выдохнул кто-то.

— Ну, карфагенцы выказали огромную силу духа: гребли так, что их сердца в любой миг могли разорваться, — сказал сиракузец. Он протянул чашу хозяину, и тот без единого слова протеста наполнил ее до краев. Отхлебнув, рассказчик продолжил: — Они подошли так близко, что с их передовых судов начали стрелять. Как раз перед тем как наш флот пристал к берегу, стрелы долетали до задних мачт кораблей Агафокла.

— Из-за затмения наши, должно быть, уже подумали, что все их надежды пошли прахом, — заметил хозяин таверны.

Люди не переставали обсуждать это жуткое событие, хотя со времени солнечного затмения прошло уже две недели.

Но человек, который принес новости, покачал головой.

— Знакомый моего дядюшки сказал, что Антандр спросил об этом гонца. Но, оказывается, Агафокл истолковал знамение так: оно предрекает беды врагу, потому что случилось после отплытия нашего флота. Он сказал, что затмение предвещало бы беду нам, если бы случилось перед отплытием.

Менедем подумал — что бы сказал на этот счет жрец Аполлона-Фобоса? Однако люди вроде Агафокла не станут интересоваться мнением жреца, но сами используют все самым выгодным для себя образом.

Однако местный все еще не ответил на вопрос, и Менедем задал его снова: