По вине Бальзака - [3]
- Ну что за ерунда, в конце концов, - твердил я ему. - Ведь ты даже толком не понимаешь ее.
- Какой ты плохой психолог! - отвечал он. - Именно в этом-то все удовольствие.
И в общем, механизм тут довольно простой. Раз уж обычные любовницы были начисто лишены утонченности и целомудрия, столь необходимых ему для счастья, он пытался обрести эту иллюзию в тайне неведомого языка.
У него было множество записных книжек, испещренных чисто личными пометками, замыслами, планами произведений. Однажды вечером он забыл одну из них на столе, мы стали листать ее и обнаружили афоризмы, немало нас позабавившие. Я запомнил один из них - очень в духе Лекадье: "Неудача доказательство слабости желания, но не его безрассудства".
Одна страница была озаглавлена:
ОРИЕНТИРЫ
Мюссе в двадцать лет был великим поэтом -- Ничего не поделаешь.
Гош, Наполеон в двадцать четыре года ----- Ничего не поделаешь.
командовали армиями.
Гамбетта в двадцать пять лет стал -------- Может быть.
знаменитым адвокатом.
Стендаль опубликовал "Красное и ---------- Вот что вселяет надежду.
черное" только в сорок восемь лет.
Эти записки честолюбца тогда нас просто рассмешили, хотя мысль о том, что Лекадье - гений, была не так уж абсурдна. Если бы нас спросили: "У кого из вас есть шансы оторваться от основной группы, примчаться к славе?", мы ответили бы: "У Лекадье", но ему еще должно было повезти. В жизнь любого великого человека врывается незначительное событие, открывающее путь к успеху. Кем бы был Бонапарт без вандемьерского мятежа у церкви святого Роха? Байрон без оскорблений шотландских критиков? Разумеется, посредственностями. Вдобавок Байрон был хромым, что для художника - источник силы, а Бонапарт робел перед женщинами, боялся их. Наш Лекадье некрасив, беден, талантлив, но будет ли у него свой Вандемьер?
В начале третьего курса директор Нормальной школы вызвал к себе в кабинет нескольких студентов. Нашим директором был Перро - автор "Истории искусств", прекрасный человек, походивший одновременно на только что вылезшего из воды кабана и на Циклопа - он был крив на один глаз и грозен. Когда с ним советовались о будущем, он отвечал: "Ах, будущее... Покинув эти стены, постарайтесь подыскать хорошее место - оклад побольше, работы поменьше".
В тот день, собрав нас, он произнес краткую речь: "Вам известно имя г-на Треливана, министра? Да?" Прекрасно. Он прислал ко мне секретаря. Г-н Треливан ищет учителя для своих сыновей и спрашивает, не хочет ли кто-нибудь из вас три раза в неделю давать им уроки истории, литературы и латыни? Я, разумеется, во всем пойду ему навстречу. На мой взгляд, это прекрасный случай приобрести высокопоставленного покровителя и, быть может, обеспечить себе после Школы приличную синекуру, которая прокормит вас до конца дней. Предложение заслуживает внимания: подумайте, посовещайтесь, а вечером назовете мне имя избранника".
Мы все знали Треливана, друга Жюля Ферри и Шаллемель-Лакура, самого образованного и остроумного государственного деятеля того времени. В юности он потрясал Латинский квартал язвительными сатирами и гневными филиппиками, которые произносил, забравшись на стол. Старина Хаз, преподававший греческий в Сорбонне, считал его своим лучшим учеником. Достигнув вершин власти, он сохранил восхищавшие нас причуды. С парламентской трибуны он цитировал стихи. Когда во время дебатов на него обрушивались с откровенно грубыми нападками (шли бои в Тонкине, и оппозиция свирепствовала), он открывал томик Феокрита или Платона и вовсе переставал слушать. Сама мысль взять для сыновей не обычного учителя, а молодого наставника была очень для него характерна и нам понравилась.
Я бы с удовольствием ходил к нему домой несколько раз в неделю, но Лекадье как "первый ученик" пользовался преимуществом, и ответ его нетрудно было угадать. Это была та самая возможность, о которой он так долго мечтал: перед ним открывались двери дома могущественного человека, чьим секретарем он мог со временем стать и который, несомненно, поможет ему проникнуть в тот таинственный мир, где наш приятель рассчитывал воцариться. Он попросил место и получил его. На следующий день он приступил к своим новым обязанностям.
У нас с Лекадье вошло в привычку подолгу беседовать каждый вечер на лестничной площадке перед дортуаром. В первую же неделю я узнал тысячи подробностей о доме Треливанов. Лекадье видел министра только однажды, в первый день, и вдобавок ему пришлось ждать до девяти вечера: заседание Палаты сильно затянулось.
- Ну как, - спросил я его, - что сказал великий человек?
- По правде говоря, - ответил Лекадье, - я был вначале разочарован. Хочется, чтобы великий человек отличался от простых смертных, а когда видишь глаза, нос, рот, слышишь самые обычные слова, мираж рассеивается. Но Треливан любезен, сердечен, умен. Он говорил со мной о Школе, интересовался нашими литературными пристрастиями, представил меня жене, которая, как он сказал, в основном-то и следит за воспитанием детей. Она была со мной любезна. Кажется, она его боится; он говорит с ней подчеркнуто иронично.
В «Письмах незнакомке» (1956) Моруа раздумывает над поведением и нравами людей, взаимоотношениями мужчин и женщин, приемами обольщения, над тем, почему браки оказываются счастливыми, почему случаются разводы и угасают чувства. Автор обращает свои письма к женщине, но кто она — остается загадкой для читателя. Случайно увиденный женский силуэт в театральном партере, мелькнувшая где-то в сутолоке дня прекрасная дама — так появилась в воображении Моруа Незнакомка, которую писатель наставляет, учит жизни, слегка воспитывает.
Одилия и Изабелла – две женщины, два больших и сложных чувства в жизни героя романа Андре Моруа… Как непохожи они друг на друга, как по-разному складываются их отношения с возлюбленным! Видимо, и в самом деле, как гласит эпиграф к этому тонкому, «камерному» произведению, «в каждое мгновенье нам даруется новая жизнь»…
«Фиалки по средам» (1953 г.) – сборник новелл Андре Моруа, прославивший писателя еще при жизни. Наверное, главное достоинство этих рассказов в том, что они очень жизненны, очень правдивы. Описанные писателем ситуации не потеряли своей актуальности и сегодня. Читатель вслед за Моруа проникнется судьбой этих персонажей, за что-то их жалеет, над чем-то от души посмеется, а иногда и всерьез задумается.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Андре Моруа, классик французской литературы XX века, автор знаменитых романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго, Шелли и Байрона, считается подлинным мастером психологической прозы. Однако значительную часть наследия писателя составляют исторические сочинения. В «Истории Англии», написанной в 1937 году и впервые переведенной на русский язык, Моруа с блеском удалось создать удивительно живой и эмоциональный портрет страны, на протяжении многих столетий, от неолита до наших дней, бережно хранившей и культивировавшей свои традиции и национальную гордость. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Андре Моруа (1885–1967) — выдающийся французский писатель, один из признанных мастеров культуры ХХ века, член французской Академии, создал за полвека литературной деятельности более полутораста книг.Пятый том «Собрания сочинений Андре Моруа в шести томах» включает «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго» (части I–VII), посвящен великому французскому писателю-романтику, оставившему свой неповторимый след в истории мировой литературы.Продолжение романа «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго» (части VIII–X) вошло в шестой том.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.