По Уссурийскому краю - [44]
— Пить нельзя, — сказал казак Эпов, подавая кружку.
Я поднёс её к губам и увидел, что вся поверхность чая была покрыта какой-то пылью.
— Что это такое? — спросил я казака.
— Гнус, — ответил он. — Его обварило паром, он нападал в горячую воду.
Сначала я пробовал сдуть мошек ртом, потом принялся снимать их ложкой, но каждый раз, как я прекращал работу, они снова наполняли кружку. Казак оказался прав. Так напиться чаю мне и не удалось. Я выплеснул чай на землю и залез в свой комарник.
После ужина люди начали устраиваться на ночь. Некоторые из них поленились ставить комарники и легли спать на открытом воздухе, покрывшись одеялами. Они долго ворочались, охали, ахали, кутались с головой, но это не спасало их от гнуса. Мелкие насекомые пробирались в каждую маленькую складку. Наконец один из них не выдержал.
— Нате, ешьте, чёрт вас возьми! — крикнул он, раскрываясь и раскинул в сторону руки.
Раздался общий смех. Оказалось, что не он один, все не спали, но никому первому не хотелось вставать и раскладывать дымокуры. Минуты через две разгорелся костёр. Стрелки смеялись друг над другом, опять охали и ругались. Мало-помалу на биваке стала водворяться тишина. Миллионы комаров и мошек облепили мой комарник. Под жужжание их я начал дремать и вскоре уснул крепким сном.
Глава 12
Великий лес
Совет таза. — Птицы в тайге. — Геология Синанцы. — Ночь в лесу. — Манзы. — Таёжники. — Плантация женьшеня. — Возвращение отряда. — Проводник. — Старый китаец. — Старинный путь к посту Ольги. — Лес в предгорьях Сихотэ-Алиня. — Утомление и недостаток продовольствия
Утром я проснулся от говора людей. Было пять часов. По фырканью коней, по тому шуму, который они издавали, обмахиваясь хвостами, и по ругани казаков я догадался, что гнуса много Я поспешно оделся и вылез из комарника. Интересная картина представилась моим глазам. Над всем нашим биваком кружились несметные тучи мошки. Несчастные лошади, уткнув морды в самые дымокуры, обмахивались хвостами, трясли головами.
На месте костра поверх золы лежал слой мошкары. В несметном количестве она падала на огонь до тех пор, пока он не погас.
От гнуса может быть только два спасения: большие дымокуры и быстрое движение. Сидеть на месте не рекомендуется. Отдав приказ вьючить коней, я подошёл к дереву, чтобы взять ружьё, и не узнал его. Оно было покрыто густым серо-пепельным налётом — всё это были мошки, прилипшие к маслу. Наскоро собрав свои инструменты и не дожидаясь, когда завьючат коней, я пошёл по тропинке.
В километре от фанзы тропа разделилась надвое. Правая пошла на реку Улахе, а левая — к Сихотэ-Алиню. Здесь таз остановился: он указал ту тропу, которой нам следовало держаться, и, обращаясь ко мне, сказал:
— Капитан! Дорога хорошо смотри. Кони ходи есть, тебе ходи есть, кони ходи нету, тебе ходи нету.
Для непривычного уха такие фразы показались бы бессмысленным набором слов, но я понял его сразу. Он говорил, что надо придерживаться конной тропы и избегать пешеходной.
Когда подошли лошади, таз вернулся обратно, и мы отправились по новой дороге вверх по Синанце.
В этих местах растёт густой смешанный лес с преобладанием кедра. Сильно размытые берега, бурелом, нанесённый водой, рытвины, ямы, поваленные деревья и клочья сухой травы, застрявшие в кустах, — всё это свидетельствовало о недавних больших наводнениях.
Реки Уссурийского края обладают свойством после каждого наводнения перемещать броды с одного места на другое. Найти замытую тропу не так-то легко. На розыски её были посланы люди в разные стороны. Наконец тропа была найдена, и мы весело пошли дальше.
На пути нам встречались звериные следы, между которыми было много тигровых. Два раза мы спугивали оленей и кабанов, стреляли по ним, но убить не удалось — люди торопились и мешали друг другу.
Уссурийские леса кажутся пустынными. Такое впечатление является благодаря отсутствию певчих птиц. Кое-где по пути я видел уссурийских соек. Эти дерзкие беспокойные птицы всё время шмыгали с одной ветки на другую и провожали нас резкими криками. Желая рассмотреть их, я попробовал подойти к ним поближе. Сойки сперва старались скрыться в листве и улетели только тогда, когда заметили, что я настойчиво их преследую. При полёте благодаря синему оперению крыльев с белым зеркалом они кажутся красивее, чем на самом деле.
Время от времени в лесу слышались странные звуки, похожие на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника этих звуков — то была желна. Недоверчивая и пугливая, чёрная с красной головкой, издали она похожа на ворону. С резкими криками желна перелетала с одного места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
В сырой чаще около речки ютились рябчики. Испуганные приближением собак, они отлетели в глубь леса и стали пересвистываться. Дьяков и Мелян хотели было поохотиться за ними, но рябчики не подпускали их близко.
