По учетам МУРа не проходят - [16]

Так мы ехали около двадцати минут. Когда он остановил машину, то разрешил шапочку снять.

Я увидел, что мы стоим перед крепкими дубовыми воротами внушительной высоты. С обеих сторон тянулся забор, опоясывавший небольшой деревянный домик. Домик несколько разочаровал. Он был средних размеров и сконструирован весьма стандартно. Словом, простой советский домик дачного типа. Мы въехали во двор. Володя попросил меня посидеть в машине.

Он зашел в дом и пробыл в нем не более трех минут. После чего появился на крыльце и радостно махнул рукой. По его виду я понял, что все как нельзя лучше. Нас ждут.

Когда мы вошли в прихожую, Скворцов повернулся ко мне и хмуро пробормотал:

- Извини за еще одну неприятную процедуру. Пойми меня правильно: ты не мог бы раздеться?

Я понял: он подозревает, что у меня в кармане полный комплект записывающей аппаратуры. Я безропотно скинул пиджак и, по примеру волка из "Ну, погоди!", вывернул карманы. Телефон и ключи пришлось выложить на подоконник. Оружия у меня не было. На территорию Белоруссии запрещено въезжать с оружием даже правоохранительным органам.

После этого мы прошли в гостиную, меблированную рубленым дубовым столом, лавками и старинным трельяжем. Все очень мило, просто и со вкусом.

Скворцов кивнул мне на лавку, а сам устроился на табуретке напротив трельяжа. В гостиной появилась женщина лет двадцати пяти. Коротко стриженные светлые волосы, зеленые глаза, чуть вздернутый нос. Сиреневая блузка и синие джинсы плотно облегали стройную фигуру. Было заметно, что она взволнована. Видимо, решение пойти на эту встречу далось ей не легко.

- Карина, - представилась она.

Я назвал себя.

- Неужели вы из МУРа? Впервые в жизни вижу полковника из МУРа... произнесла она и после короткой паузы добавила: - Живьем.

То что она повысила меня в звании, мне не понравилось.

- Подполковник, - поправил я.

- Наверное, хотите стать генералом? - Она с улыбкой взглянула мне в глаза.

- Ну как вам, Карина, сказать? Вообще-то вы знаете, какое последнее воинское звание? Подполковник! Полковник - это уже счастье, а вот генерал это выживший из ума полковник.

Она засмеялась. Напряжение спало.

- А может, вы меня обманываете? - лукаво сощурилась она, по-детски наклонив голову.

Я достал удостоверение и поднес к ее глазам.

- Да, солидная контора. Ну что ж, как я понимаю, вас интересует Удав, - вздохнула она и посмотрела на Скворцова. - А что именно вас интересует в нем?

- Все! Его связи в Минске и в Москве. Чем занимается? Какие заведения посещает? На чем ездит? А главное, его отношения к разбоям в Москве. И наконец, с кем работает? Куда сбывает похищенное?

- Андрей, простите...

- Михайлович, - подсказал я.

- Андрей Михайлович, Удав, как вы уже, наверное, слышали, не такой дурак, чтобы посвящать в свои дела посторонних.

- Ну посторонних в эти дела не посвящают, - согласился я. - Но, должно быть, есть близкие, с которыми он откровенен.

- Есть. Вернее, были, - ответила Карина. При этом глаза ее похолодели, взгляд стал острым. - А где гарантия, что при наличии информации, которую я вам добуду, вы отправите Удава на зону?

- Если честно, такой гарантии нет, - искренне ответил я, - но желание отправить его на зону есть. И большое.

После некоторой паузы Карина произнесла:

- Андрей Михайлович, я вам помогу. Но есть некоторые условия. Первое о наших отношениях никто не должен знать.

- А второе? - спросил я.

- Второе? Каждый товар имеет свою стоимость.

- Сколько?

- Пять тысяч, - ответила хозяйка, немного подумав. - Все просто: вы мне даете пять тысяч, а я предоставляю интересующую вас информацию.

- У меня нет таких денег, - сказал я и осекся, заметив, как ее лицо приняло удивленное выражение. "Нет! Не то говорю! Вот, черт!" - Давайте реально оценим ситуацию. Пять тысяч дать не могу, а три, пожалуй, найду.

И как у меня язык повернулся пообещать такие деньги? Где я их возьму? Не из своей же зарплаты? Несмотря на мучительные процессы, проходящие в моей голове, я продолжал уверенно напирать:

- Три тысячи - это максимум, который я могу заплатить реально. Больше у меня нет.

Правдивей было бы признаться, что у меня нет не только больше, но и меньше. Точнее сказать, вообще ничего нет. Мой уверенный тон поверг ее в чрезвычайную задумчивость.

- Нет у меня пяти тысяч! И вряд ли будет. Три тысячи - это все, на что я могу рассчитывать. Если эта сумма устроит, то через два дня я прилетаю с деньгами. Если нет - дальнейший диалог не имеет смысла.

Карина посмотрела на Скворцова и торопливо произнесла:

- Хорошо, я согласна.

Я почему-то с самого начала был уверен, что она согласится. Что-то подсказывало, что деньги для нее не главное. Была какая-то причина.

- Где взять деньги, Володя? - обратился я к Сергееву, глядя в иллюминатор самолета.

- А сколько может дать министерство на оперрасходы?

- Не знаю. Думаю, тысячу-полторы максимум. А где вот еще полторы тысячи брать?

- А может, у потерпевших попросить? - переспросил Скворцов.

- Да! Чтобы потом в УСБ отписываться? Эти хлопцы только и ждут, чтобы опера зацепить. Им все равно, за что ты воюешь. Главное, чтобы нарушение какое-нибудь выявить. А потом, если просить, то под гарантию, что машину потерпевшего найдем. А если нет?