По тундре, по железной дороге: И вновь звучат блатные песни! - [99]

«В Доме артиста я был, что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Играл маленькие пьесы, пел песенки… В этой программе были не только те обычные жанры, в которых я себя уже не раз пробовал, но и новые. Я придумал комический хор. Позже я узнал, что такие хоры уже были. Но свой я придумал сам… в отношении музыки мой хор абсолютно ни на кого не был похож. Хористами в нём были босяки, опустившиеся интеллигенты, разного рода неудачники, выброшенные за борт жизни, но не потерявшие оптимизма и чувства юмора. Одеты они были кто во что горазд и представляли из себя весьма живописную компанию. Такие на улицах в то время попадались на каждом шагу. Под стать им был и дирижёр, этакий охотнорядец с моноклем. Дирижировал он своим оригинальным хором так вдохновенно и самозабвенно, что манжеты слетали у него с рук и летели в зрительный зал. Тогда он, обращаясь к тому, на чьем столе или рядом с чьим столом оказывалась манжета, в высшей степени деликатно говорил:

— Подай бельё.

Исполнителями в этом хоре были многие известные тогда и интересные артисты.

Репертуар у нас был разнообразный. Но одним из самых популярных номеров была фантазия на запетую в то время песенку:

Ах, мама, мама, шо мы будем делать,

Когда настанут зимни холода?

У тебя нет тёплого платочка,

У меня нет зимнего пальта».

Вы спросите: при чём тут «Алёша, ша»? Обратимся к статье Л. Левина о блатной песне в энциклопедии «Эстрада в России. XX век», где автор утверждает: песня «Алёша, ша!» обрела популярность в начале 20-х годов прошлого века с лёгкой руки питерского комического «Квартета южных песен» Н. Эфрон. Заметим по ходу дела, что фамилия известной певицы и актрисы пишется несколько иначе — Наталья Григорьевна Ефрон. А уж насчёт столь припозднившейся популярности «Алёши» товарищ энциклопедист и вовсе «загрубил».

Существует и другое мнение. В исследовании «Русская советская эстрада. 1917–1929» Е. Д. Уварова пишет: «“Квартет южных песен” заимствовал шлягеры “Мама, мама” и “Алёша, ша!” у комического “Хора братьев Зайцевых”». Это как раз тот самый хор, о котором рассказывал Леонид Утёсов в своих воспоминаниях — и даже, как мы помним, приводил припев песенки «Одесситка», текст которой создал знаменитый куплетист-эксцентрик Лев Маркович Зингерталь. Если принять версию о том, что «Алёша, ша!», созданный Кюссом как «чистый» фокстрот, быстро превратился в песенные куплеты, которые обрели популярность одновременно с «Одесситкой» Зингерталя, можно достаточно уверенно утверждать, что произошло это летом или в начале осени 1918 года. Свой фокстрот Макс Кюсс сочинил как шаловливо-игривый опус, по настроению близкий «Дирижаблю» (что в целом несвойственно манере композитора). Для подобного мажорно-иронического настроя подходит именно отмеченный нами период. Учтём также, что музыка должна была завоевать признание, затем на неё кладутся эстрадные куплеты (чрезвычайно востребованный в то время жанр). Куплетам тоже необходимо некоторое время, чтобы закрепиться в памяти публики.

А уже в начале апреля 1919 года город занимают красные. Чуть раньше, 16 февраля, в Одессе после екатеринославских гастролей скоропостижно умирает от «испанки» 25-летняя Вера Холодная. Макс Авельевич тяжело переживал эту трагедию и откликнулся на неё печальным вальсом «Королева экрана». То есть Кюссу явно было не до сочинения легкомысленных фокстротов.

Более того: с приходом большевиков Макс Кюсс принимает серьёзное и, казалось бы, неожиданное решение. Он вдруг… добровольно вступает в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии — капельмейстером оркестра 416-го стрелкового Черноморского полка! Почему это решение мы назвали неожиданным? Ну как же… Ведь в белой Одессе Кюсс уходит с военной службы и предпочитает оперный театр. Примем во внимание и то, что Макс Авельевич был абсолютно аполитичным человеком. Особой симпатии к большевикам он не испытывал. Вот выдержка из его поздней служебной аттестации (когда Кюсс уже служил командиром музыкального взвода 1-го конвойного полка): «Тов. Кюсс с большими музыкальными познаниями, своё дело любит и знает хорошо. Оркестр поставить может. В знании музыкального дела к подчинённым требователен. Как администратор слаб… не твёрд в требованиях, касающихся внутреннего распорядка. Политически отсталый и в этом отношении работает над собой недостаточно…»

Так почему же этот политически отсталый человек сделал столь ответственный шаг? А вот тут, думается мне, сыграла решающую роль как раз любовь и страсть. Имя этой страсти — Вера Холодная. Да, да, та самая звезда немого кино, роковая красавица, которой Александр Вертинский посвятил романс «Ваши пальцы пахнут ладаном» и которая к моменту выбора Кюссом своей революционной судьбы уже покоилась в могиле. На самом деле мы можем лишь предположить связь смерти Веры Холодной и последующего решения Макса Кюсса. Никаких прямых доказательств этого не существует. Есть лишь косвенные аргументы.

Семейная жизнь Кюсса с самого начала не заладилась: не только потому, что жена была значительно старше него, но и потому, что между супругами не было ничего общего, они оказались разными людьми. И Макс Авельевич искал выхода своим нерастраченным чувствам как в музыке, так и в платонической, но яркой страсти к необычным, красивым, удивительным женщинам. По странной, а возможно, мистической случайности, обеих звали Верами — Вера Кирилленко и Вера Холодная…