По ту сторону тени - [61]

— Я уговорю Абелин взять тебя к себе. Она самая лучшая среди тех, кому я верю, — ответил раннар жестко. — Я все устрою. Все, что нужно. Но тебе придется научиться скрывать то, кем ты являешься. Для твоего же блага. Так будет лучше. Нужно сделать все, чтобы у Этелин оказалось как можно меньше шансов тебя отыскать. И… может быть удастся переждать войну.

— Что? Ты хочешь от меня избавиться? — обиженно спросила Эль, но тут же прикусила губу.

— Сейчас тебе нельзя быть возле меня, — терпеливо пояснил Гриффин. — Этелин именно на это рассчитывает. Чем дальше ты будешь от меня, тем лучше. Поверь мне.

Эль зажмурилась и попыталась успокоиться. Получалось плохо. Девушка наклонила голову, стараясь скрыть от раннара слезы, крупными каплями скользнувшие по щекам.

— Я попрошу Саладина связаться с Абелин, — сказал раннар и взъерошил волосы.

— Ты ему веришь? — удивилась Эль. Сама она боялась верить хоть кому-то.

— Вот и узнаем, — с грустью усмехнулся Гриффин.

* * *

Саладин брезгливо уткнув нос в отворот ярко-зеленого пиджака, быстро переступил затхлый мелкий ручей и продолжил свой путь, стараясь не попасть ногой в лужу.

— Вечно она выбирает для себя подобные гадкие места, — брюзгливо сам себе заметил раннар. — Чем плохо жить в нормальном доме. С нормальными землями вокруг. Без этого… болота.

Он, по своей давней привычке, преувеличивал немного. Местность мало походила на болото. Низинка. Чем-то похожая на сказочные открытки, где обязательно должна быть избушка на краю леса, дерево, очень старое, полянка с цветами и добрая фея, встречающая гостей.

Домик был. Крохотная, почти ушедшая в землю избушка. И дерево было. Даже цветочки имелись. На ветру подрагивали ромашки вперемешку с васильками.

Картинку портили только огромные лужи от недавнего дождя — вода стояла, еще не успела впитаться в землю.

Поморщившись еще раз, Саладин вплотную приблизился к домику. Приостановился на секунду, чтобы придать лицу спокойное отрешенное выражение. Только так можно было отвязаться от наставительного тона Абелин. И от ее подозрений на его счет. Вечно она его обвиняла в чем-либо. Чаще всего в том, что он брезгует их общением.

Что было поделать, раннар всегда, даже в прошлой жизни, любил размах и богатство. И в своем бессмертии не изменил этой своей любви. Все его жилища сверкали золотом, дорогой мебелью и настоящими полотнами знаменитых живописцев. Он ради этих самых полотен даже человеческую жизнь завел, осторожно выстраивая мнение о себе. И прослыл меценатом, богачом, коллекционером и забавным малым. Почти звездой в некотором смысле. А парочка милых романчиков с несколькими не менее милыми топ-моделями и актрисами и вовсе выделили его имя, привлекая всеобщее внимание. Стало так получаться, что он, Саладин, стал даже чуточку знаменитее самих художников, которых собирал, и популярнее тех актрис, с которыми спал.

Мелкие статейки и заметки в газетах, вдумчивые содержательные развороты в модных журналах — и он бог, звезда и победитель в различных дурацких рейтингах на тему богатых и холостых.

Такая приятная и незатейливая жизнь.

Потом, правда, придется поменять внешность и превратиться сначала в стареющую копию себя. Стареющую с шиком и достоинством, естественно. Ну, а после можно "вытащить" на поверхность юного якобы сына, которого он скрывал все это время, препоручить ему все дела, и начать резвиться заново.

Удобно.

Саладин негромко постучал в дверь, даже не надеясь на ответ. Но открыли ему почти сразу. На пороге возникла приятная темноволосая девочка лет четырнадцати:

— Здравствуйте.

— Абелин, прекрати, — дернул носом раннар. — Будто я тебя не узнаю.

— Я должна была попробовать, — низким грудным голосом ответила девочка, в секунду вытянувшись и повзрослев. — Проходи. Что тебя привело ко мне?

Раннар невозмутимо переступил порог и дождался, пока дверь закроется. Изнутри домик выглядел иначе. Высокие потолки. Два этажа. Массивная мраморная лестница. Обитые тканью и деревом стены. Мозаичные полы. Расписные объемные потолки. Мебель с позолотой. Интерьер позапрошлого века. Все мило, богато и достойно. Достойно королевы.

— Ты умеешь удивлять, — съехидничал Саладин, присаживаясь на узенький диванчик орехового дерева. — Я поражен.

Абелин усмехнулась, вздернув идеальную темную бровь. Карие глаза хитро блеснули.

— Чаю?

— Не откажусь, — ответил раннар.

— Я так понимаю, что у тебя ко мне дело? — спросила женщина, разливая ароматную рубиновую жидкость по широким чашкам, иных она не признавала.

— Не совсем у меня, — замялся Саладин. — Есть просьба к тебе. От Умника.

— От Гриффина? — удивилась Абелин. — Он редко о чем-то просит.

— Ну, значит, у тебя нет повода ему отказывать, — заметил раннар, размешивая сахар серебряной ложечкой.

— Да нет, — согласилась женщина. — Что он хочет? Сейчас не то время, чтобы что-то затевать. Я живу на краю, но даже сюда долетели слухи об Этелин.

— Именно из-за нее весь сыр-бор, — ответил Саладин. — Умник просил, чтобы ты взяла под крыло девочку, новенькую.

— Ты серьезно? — опешила Абелин.

— Более чем.

Раннарка вздохнула.

— Ты прав. Этому мальчику я не могу отказать ни в чем. Хотя это почти… самоубийство. Вмешиваться во все это. Но Гриффин меня знает. Когда-то я дала слово, что помогу, если он попросит. И вот… Он попросил, а я держу слово.