По ту сторону спорта - [35]

В дни матчей гигантские подковообразные стадионы, где лютуют спортивные гладиаторы, до краёв заполняет возбуждённая, взбудораженная толпа. Игра выгодна, ибо она в моде. Встречи далеко не первоклассных студенческих команд собирают не менее 35–40 тысяч. Некоторые колледжи и университеты сознательно — редчайший для США случай — влезают в долги, чтобы построить 60-тысячные арены-подковы своим второсортным сборным. Иметь команду престижно, расходы на строительство окупаются быстро. На поединки футбольных профи абонементы — о билетах забудем, достать невозможно, — распроданы до начала сезона. В Денвере и Нью-Йорке, Колорадо-Спрингсе и Вашингтоне нам, гостям из СССР, торопились похвалиться не памятниками национальной культуры, а и вправду роскошными и внушительными футбольными стадионами.

Представим немыслимое. За весь сезон хозяева клубной арены не продали и банки пива. Реализация этой антиспортивной продукции тоже составляет значительную часть прибыли. К платной стоянке — понятно, кому плата? — не припарковалось и дюжины машин. На игры приобретено три жалких абонемента и пара сотен билетов. Катастрофа? Разорение? Полное банкротство? И близко непохоже. Контракт, заключённый Национальной футбольной лигой с ТВ, гарантирует клубу чистый доход, выражаемый семизначной цифрой. Бизнесменам от большого спорта потерять деньги практически невозможно.

Чем же вызвано благородство всемогущего американского телевидения? Любовью к популярному в народе спорту? Меценатством высоких покровителей? Ну уж нет. Когда вопрос касается долларов, разговоры о любви в Соединённых Штатах как-то незаметно затихают. В США обожают проводить опросы и сопоставлять различные статистические данные. Точность и расчёт у американцев, простите за сравнение, впитаны с молоком матери, как и привязанность к футболу.

50 миллионов усаживаются по вечерам у телеприёмников, чтобы насладиться игрой. 110 миллионов — фактически половина нации — ждут борьбы за высший трофей американского профессионального футбола — «Супербаул». И судя по увиденным мною репортажам, телеболельщиков вдоволь пичкают рекламными роликами — «коммершиалз», как говорят в Северной Америке. Примитивные картинки, призывающие: пора брать и покупать — надоедают пусть не со второго — с третьего раза непременно. Но отрываться от игры, терять и так ускользающую нить матча не хотелось и мне. Статистика, знающая о футболе всё и вся, подтверждает моё сугубо личное ощущение, оказавшееся типичным: во время футбольных телетрансляций зарегистрировано минимальное количество переключений на другие программы. Смотришь и невольно запоминаешь. Натренированный и натасканный на определённый товар глаз безошибочно отыскивает его на витрине и прилавке, отдавая распоряжение разуму — смотри-смотри, может, купишь? Решай. Или — решайся! За 30 секунд показа рекламного ролика телевизионщики берут с выпускающей продукт фирмы огромные деньги. За демонстрацию коммершиалз в период футбольного матча дерут вдвое. Нет иного вида спорта, который бы так подходил для прокручивания рекламных киноподелок. Тайм-ауты для оказания помощи травмированным. Минутные интервалы между первой-второй и третьей-четвёртой четвертями игры. Передвижение мяча к и от голевой линии. Пререкания с рефери и назначение штрафов, бесчисленные остановки — подарок телевидению и закупившим у него рекламное время. И найдётся ли спортивная дисциплина, где прогон коммершиалз бесстыдно оговорён в правилах. Так раскрывается нехитрый секрет коммерчески-любовного альянса ТВ—футбол.

Оказывает ли американский футбол подлинно товарищескую услугу почитателям, методично вбивая в них миф о мнимых прелестях подчас залежалого товара? Едва ли кто, включая телевизионщиков и рекламодателей, решится, закрыв глаза, ответить утвердительно. Игра, сулящая прибыль абсолютно её не заслужившим, позволяющая наживаться за счёт собственной популярности и волей-неволей, хотя скорее — волей, одурачивающая поклонников, считаться национальной и подлинно народной недостойна.

И никогда не признать вершителям судеб игры и футболистов: до священного футбола допускается не весь народ США, а только его наилучшая, с расистской точки зрения, часть. До войны неграм с грехом пополам разрешали играть в студенческих командах. К профессиональным клубам не подпускали на выстрел. Блюстители расовой чистоты национальной игры запрещали негритянским парням появляться на поле рядом с белыми. Неприязнь к чернокожим подавила время от времени всплывавшую идейку о дополнительных дивидендах, которые можно было бы поиметь с бессловесных цветных: платить им мало, получать за добываемые победы — много. Но от сознания, что чёрные дадут в игре нахлобучку белолицым, кидало в яростный жар. Чёрт с ним, с профитом.

История профессионального футбола знает всего несколько исключений из расистских правил. Благодаря необыкновенному таланту пробился в звёзды негр Поль Робсон. Да-да, тот самый почитаемый и уважаемый у нас в стране народный негритянский певец, о чистейшем и мощнейшем басе которого и сейчас вспоминают меломаны. Чего это стоило будущему актёру! Под улюлюканье разъярённой толпы он выходил вместе с другим игроком-негром, Поллардом, на футбольное поле. Поливаемый оскорблениями, Робсон выигрывал схватки за мяч, на спринтерской скорости приземлял его за голевой линией. В 1919–1920 годах он вывел свой клуб «Акрон Проз» в лидеры первенства Американской профессиональной футбольной ассоциации. До недавних пор имя выдающегося певца и игрока упоминалось в кипах футбольных энциклопедий и справочников вскользь, небрежно. Хвалёная статистическая точность куда-то пропала, исчезла. Потребовались десятилетия неравной борьбы, прежде чем друзья Робсона восстановили справедливость. Поль Робсон до этого часа не дожил.