По ту сторону Солнца - [13]

Резкая боль в момент наполнила весь мозг, всю голову и точно выплеснулась из ушей, глаз, рта и даже ноздрей насыщенным, однократным проблеском света. Теперь принявшись наматывать на кончик бура кожу, вытягивая ее с лица, с кончика носа, щек, расширяя дотоль узкие глазные щели, выуживая отдельные полосы со лба и подбородка.

Эта невыносимая, острая боль сотрясла все тело женщины, или ей все досель испытанное лишь показалось. Так как в следующий миг времени она ощутила собственные пальцы на коже лица, вошедшие в сомкнутые веками глаза, щеки, расплющенный под поверхностью ладони нос. И тот же миг прорезалось понимание происходящего, также разком поглотившего в радужных кольцах, пляшущих перед глазами, оранжевый бур. Кто-то из мужчин, очевидно, Юрий Анатольевич ухватил ее за вжатую в лицо руку и с силой потянув в сторону, одновременно, удерживая на диване вздрагивающее рывками телом, гулко выкрикнул:

— Да, вколите же ей успокоительное, Петр Михайлович! Она сейчас вырвет себе глаза!

— Что делать, Владимир Сергеевич? — озабоченно прозвучал голос майора, наполнивший пространство вокруг женщины дрожащим силуэтом натянутых в разных направлениях струн гуслей.

— Колите, черт вас дери. Они не ответили пока, — глухо отозвался Владимир Сергеевич, и в мозгу Даши, что-то гулко щелкнув, приняло рвать на части наблюдаемые струны. Впрочем, точно разрывая на части, куски и сам головной мозг, снимая покрывающие его оболочки. Сначала мягкую, состоящую из рыхлой соединительной ткани, испещренную многочисленными сосудами, примыкающую к самому веществу мозга. Затем и вовсе тонюсенькую, называемую в медицине паутинной оболочкой, прилегающей к извилинам мозга. Высвобождая саму суть мозга — твердую оболочку, схожую с удивительным созданием. Черного цвета с чуть красноватыми тонами по бокам твердая оболочка мозга имела полусферическую форму, где сами края преобразовывались в шестнадцать коротких, замерше-неподвижных и направленных кончиками друг в друга, тончайших усиков (вроде ропалии) с голубоватым переливом.

Голова женщины ощутимо дернулась в бок, разрушая виденный изнутри мозг, и возвращая ее в настоящий миг, высвобождая наблюдение окрашенной поверхности потолка и укрепленную на ней бежевого оттенка люстру с декоративными вставками и пятью ярко пылающими лампами. Над Дарьей тот же миг проступило круглое, упитанное с бело-молочной кожей лицо Петра Михайловича, беспокойно уставившимися в нее маленькими глазками, а узкие губы, ограняющие небольшой рот, шевельнувшись, разрушили, дотоль правящую, тишину, встревожено вопросив:

— Дашуня, как вы себя чувствуете?

Сейчас в нос ударил острый, кисловатый запах спирта, и Дарья, скосив глаза, увидела стоящий подле дивана стул и лежащий на нем открытый кожаный дипломат, в коем находились упакованные шприцы, ампулы, бинты, рулонная вата и даже небольшие темно-коричневые пузырьки.

— Сейчас лучше, — отозвалась Даша, все еще не выпуская из наблюдения, коричневый пузырек на котором майор медленно закручивал крышку, одновременно, другой рукой придерживая ватный тампон на вене ее локтевой ямки правой руки.

— Как я ее повезу? Ты предлагаешь мне Владимир, если с ней, что-то случится в полете держать потом ответ перед ними? — послышался явственно раздраженный голос Юрия Анатольевича, а затем он, вероятно, шагнув, нарисовался стоящим возле шкафа. — А если у нее в дороге вновь начнется этот припадок или поднимется давление. Что я буду делать? Это пять-шесть часов пути, да еще и перелет. Пускай Петр Михайлович отправляется со мной, он все-таки врач.

— Замолчи, — пророкотал достаточно сурово Владимир Сергеевич, сейчас и он появился в поле видимости Даши, обойдя сидящего на диване майора со спины и воззрившись в ее лицо. — Чего ты запаниковал. Везти придется тебе, ты же знаешь Юра их распоряжения. Петр Михайлович вколет ей сейчас указанное ими лекарство, и она уснет.

— Одновременно, толимил нормализует артериальное давление и частоту сердечных сокращений, как сказано в их представлении, — дополнил Петр Михайлович, и, убрав пальцы от ватного тампона на локтевой ямке, согнул руку женщины в локте, слегка ее придержав. Он широко и ласково улыбнулся смотрящей на него Даше и поддерживающе кивнул, точно старому знакомцу.

— Кого везти и куда? — шевельнув несколько одеревеневшим на кончике языком, спросила Дарья.

Она продолжала лежать на спине, а под головой все еще находился какой-то сверток, видимо, ее куртка, потому как шея затекла, распространяя легкое покалывание вдоль позвоночника, вплоть до поясницы.

— Неудобно лежать? — вопросом на вопрос откликнулся Петр Михайлович, приметив, как слегка выгнула женщина шею, подав голову назад.

Он торопливо приподнял ее голову, и, сместив сверток выше, уложил Дашу в более удобную позу так, что мгновенно пропало покалывание в позвоночнике, осталось только тянущее состояние в пояснице, увы! последствия когда-то не долеченного миозита поясничных мышц.

— Все будет благополучно, — молвил Петр Михайлович, как поняла Дарья, направляя это толкование в сторону шагнувшего ближе к дивану капитана спецслужбы. — Не волнуйтесь, Юрий Анатольевич. Они знают, что нужно в таких случаях внутривенно вводить, потому как, и, это, очевидно, заинтересованы в Дарье Александровне. Сами же видели, даже не пришлось ждать положенного времени, а ведь тест, как я подметил, по показаниям ничего не дал. Лишь вырвал единичные реакции на поверхностные шумы и изображения. Никогда не пойму, каким образом они различают те или иные показатели работы мозга и вообще, что в них видят.