По ту сторону снов - [2]

– Две тысячи двести тридцать один день?

– Что? – переспросил Энди.

– Мы были в пути две тысячи двести тридцать один день? Да где мы, черт побери?

Путешествие в течение этого времени на скоростях, которые обеспечивали ультрадвигатели, унесло бы их почти на три миллиона световых лет от Земли, очень, очень далеко прочь от Млечного Пути.

На постаревшем лице Энди смущение оказалось особенно заметным.

– Может, мы и правда столько были в пути. Мы не знаем, как здесь обстоят дела с релятивистским сжатием времени.

– Чего-о?

– Просто… Давай доставим тебя на мостик, ладно? Пусть капитан все расскажет. Я мало что могу объяснить. Поверь.

– Хорошо.

Он помог ей спустить ноги с матраса. Когда Лора встала, у нее так сильно закружилась голова, что она чуть не упала. Энди был к этому готов и долго поддерживал Лору, пока она не обрела равновесие.

Обстановка вокруг выглядела неповрежденной: длинная пещера с металлическими ребрами свода, в которой находились тысячи больших, похожих на саркофаги стазис-камер. Множество обнадеживающих зеленых лампочек слежения светилось на каждом устройстве. Лора удовлетворенно кивнула.

– Отлично. Дай мне освежиться, и мы пойдем. Ванные комнаты работают?

Почему-то она не могла войти в непосредственный контакт с сетью корабля.

– Нет времени, – сказал Энди. – Нам к транспортной капсуле, это сюда.

Лора сумела управиться с лицевыми мышцами настолько, чтобы изобразить возмущение, прежде чем позволила направить себя в самый конец отсека. Четыре створки малметаллических дверей разъехались перед ними. Капсула по ту сторону двери представляла собой простую круглую комнату, оборудованную скамьей по периметру.

– Вот, – сказал Энди после того, как она упала на скамью, почти обессиленная короткой прогулкой, – переоденься.

Он вручил ей пакет с одеждой и несколько влажных салфеток со спорами.

Лора бросила на салфетки насмешливый взгляд.

– Ты серьезно?

– Лучшее, что я могу предложить.

И пока Энди набирал на ручной панели управления капсулы их место назначения, Лора протерла лицо и руки, а затем сняла медицинскую робу без рукавов. Стыдливость по отношению к обнаженному телу давно стала чем-то, что большинство людей перерастали, когда их возраст переваливал за сотню, а облик и мужчины, и женщины ресеквенировали себе по образу и подобию древнегреческих богов; к тому же на Энди можно было не обращать внимание в любом случае: он же медик.

Лора с огорчением обнаружила: окраска ее кожи полностью сошла. Второе из ее значительных биононических преобразований, которому она подверглась в свой девяностый день рождения, включало определенное секвенирование, чтобы подчеркнуть северосредиземноморское наследие ее матери, затемнив эпидермис Лоры почти до африканской черноты. С тех самых пор, целых триста двадцать шесть лет, она поддерживала этот оттенок. Но теперь она выглядела будто фарфоровая кукла, потрескавшаяся от времени, тронь – разобьется. После стазиса ее кожа обрела болезненный темно-серый цвет и собралась во множество крошечных морщинок, какие появляются от долгого пребывания в воде, вот только она была сухой, словно бумага. «Не забыть об увлажнении!» – напомнила себе Лора. Ее волосы, темные с рыжиной, – результат довольно глупого восхищения Грисси Голд, гулам-блюз-певицей, которая покоряла все Содружество целое десятилетие… двести тридцать два года тому назад. «Не так уж плохо, – решила Лора, подергав спутанные пряди, – но понадобятся литры кондиционера, чтобы вернуть волосам блеск». Затем она посмотрелась в полированную металлическую стенку транспортной капсулы. Не лучшее из зеркал. Ее обычно худое лицо страшно опухло, и скулы почти не выступали. Изумрудно-зеленые глаза Лоры налились кровью, будто с похмелья, и под глазами проступили такие же ужасные мешки, как у Энди.

– Вот хрень, – простонала она.

Взявшись натягивать унылый корабельный комбинезон, Лора заметила, какой дряблой стала ее плоть после столь длительного стазиса. Особенно пострадали бедра. «Ох, только не это снова!» На свою задницу она решила не смотреть. Потребуются месяцы тренировок, чтобы вернуться в форму. Лора больше не мухлевала, подобно большинству: используя биононику, люди лепили себе идеальное тело; она же верила, что хорошую физическую форму нужно заслужить, и испытывала примитивную гордость за свое тело. Такие убеждения достались ей в результате пятилетнего пребывания в ашраме фракции натуралов в Австрийских Альпах, где она укрылась от мира после особо болезненного краха отношений.

Лекарства наконец справились с худшими последствиями откупорки. Лора застегнула костюм и повела плечами, разминая их, как перед большой тренировкой в спортзале.

– Пусть бы оно обернулось к лучшему, – проворчала она, когда капсула замедлилась.

Им понадобилось всего лишь пять минут, чтобы проехать вдоль оси «Вермиллиона» мимо двадцати других отсеков со стазис-камерами, составлявших среднюю часть гигантского космического корабля. А юз-дубль Лоры по-прежнему не мог подключиться к сети «Вермиллиона».

Четыре створки двери капсулы разъехались, и перед ее пассажирами предстал мостик «Вермиллиона» – довольно условное название для этого помещения в эпоху единообразной сетевой архитектуры. Оно больше походило на уютную кофейню из крупной сети кафе, с составленными в круг диванчиками, на которых сидящие могли вести беседу, и гигантскими голографическими панелями высокого разрешения на стенах.