По ту сторону - [42]

Роде заложил круто влево, стремясь оказаться у англичанина за кормой. Отчасти удалось, но неуклюжая тихоходная «Сирена» не могла соперничать с быстрым и маневренным противником. Галеон сделал поворот оверштаг, перейдя с правого на левый галс, и мы увидели на его борту два ряда распахнутых орудийных портов – словно две дюжины хищно разинутых пастей с черными жерлами пушек в глубине.

Устоять против такой мощи наша скорлупка не могла ни при каких условиях. Однако сдаваться пираты не собирались. Капитан заранее распорядился выдать по суточной норме водки, сам откупорил бутылку виски, и пил прямо из горлышка. Сделав пару добрых глотков, Роде сунул бутылку за пояс и, потрясая аркебузой, гаркнул:

– Гляди веселей! Жаркое предстоит дельце, клянусь Преисподней! Порвём саксам задницы?!

Пираты поддержали капитана воинственными криками и бряцаньем оружием.

– К бою! – крикнул Роде. – Целься точнее. Пли!

«Бах! Бабах!». Грохот от обоих кулеврин, выпустивших по двадцатифунтовому ядру, слился с буханьем аркебуз. Палубу заволокло пороховым дымом.

Не успел он рассеяться, на «Сирену» обрушился шквал ядер.

В кошмарном сне не приснится ужас, что испытала я, попав под обстрел.

Всё смешалось: крики и стоны, проклятья и мольбы о помощи, треск ломающегося рангоута и хлопанье изорванных в клочья парусов. Сущий ад творился на забрызганной кровью палубе. Убитые и раненные, с оторванными конечностями и разожжёнными головами… Половина команды выбыла из строя.

Я лежала, придавленная толстым брусом. К тому же запуталась в снастях, что рухнули на меня вместе с обломком реи. Не чувствовала правой ноги, ощупала – на месте. Попыталась подняться – резкая боль. Господи, только бы не перелом.

А схватка продолжалась. Англичане пошли на абордаж. Пираты, те, кто ещё мог сопротивляться, отчаянно рубились с наседающими противниками, а с борта подошедшего вплотную галеона на палубу «Сирены» всё прыгали и прыгали вооружённые люди.

Мне никак не удавалось подняться – мешали чёртовы снасти, в которых я окончательно запуталась, пока билась в них, словно рыба в сетях.

Что делать?!

Сознание захлестнула волна паники.

«Нож», – подсказал внутренний голос, и я достала своё оружие, подарок Ивашки Рябова, которое носила на бандитский манер за голенищем сапога.

Наверное, блеск стали в моих руках привлёк внимание рыжего громилы с тесаком. Он спрыгнул откуда-то сверху, и, увидев меня с ножом, прорычал:

– Nasty dog! (Паршивая собака)

Верзила замахнулся тесаком.

У меня от страха язык прилип к гортани. Не могла ни кричать, ни защищаться, лишь инстинктивно прикрыла голову рукой.

Но удара не последовало.

Меня окатило тёплым.

Выстрел утонул в общем грохоте. Я увидела, как из прострелянного горла противника ударила фонтаном кровь. Верзила повалился прямо на меня.

Сознание балансировало на гране истерики. Я отчаянно барахталась, силясь спихнуть мёртвое тело.

Наш капитан пришёл на помощь – отвалил труп в сторону и протянул руку.

– Вставай, Джек!

В другой руке Роде держал пистолет, из которого ещё вился дымок.

В этот момент и его настигла пуля.

2

«Придётся тебе примерить пеньковый галстук».

Непонятно где и когда слышанная фраза гвоздём сидела в голове.

Я неотрывно смотрела на покачиваемую ветром верёвку с петлёй на конце. Она была переброшена через рею.

Печальный итог жизненного пути «джентльмена удачи».

Трагическая развязка моего путешествия в шестнадцатый век.

Я и ещё один из наших, немец Шутте – единственные оставшиеся в живых члены команды – сидели на палубе со связанными за спиной руками. «Сирена» стояла на якоре у берега Лесё, куда её отвели англичане, отбившие корабль у захватчиков-пиратов. Всех тяжелораненых противников они добили, а легкораненых не оказалось (располосованная саблей щека Шутте и моя ушибленная нога не в счёт). Трупы побросали за борт.

Поразительно, но страха, как такового, не было. Инстинкт самосохранения почему-то отключился. Было лишь осознание неизбежного и тупая покорность предназначенной к закланию жертвы. Шутте, товарищ по несчастью, бормотал молитвы, готовясь предстать перед Всевышним – очевидно, тоже смирился со своей участью. Я наблюдала за происходящим вокруг отрешённо, как к не имеющему ко мне отношения.

Между тем нас собирались судить. Англичане со свойственной им педантичностью, прежде чем повесить двоих преступников, решили соблюсти формальности. Пять корабельных офицеров во главе с капитаном «Святого Эдмунда» (так именовался захвативший нас корабль) образовали состав суда.

Джентльмены расположились тут же, на палубе, усевшись на бухты канатов, ящики, бочонки. Один исполнял обязанности секретаря: положив на колени дощечку, что-то писал гусиным пером. Капитан, совсем молодой ещё человек в чёрном сюртуке, хмурился. Было заметно, что ему неприятна роль судьи и вся эта процедура, напоминающая спектакль, только с настоящей казнью в финале.

Порывами налетал ветер, гоня волну и раскачивая израненную «Сирену». Жалобно скрипели реи. С одной из них, по обе стороны от мачты, свисали две верёвочных петли.

У меня на одежде, волосах и лице запеклась кровь. Не моя – застреленного Роде матроса-англичанина. Естественное желание смыть её с себя, точнее, его невыполнимость, доставляли почти физические страдания. Но скоро и им придёт конец.