По ту сторону изгороди - [7]

Антон заинтригованно спросил, глядя на брата:

– Как мы его выдерем?

– Очень просто! Есть два варианта: обвязать одним концом веревки зуб, а вторым дверную ручку. Дверь открывается – зуб вырывается, – усмехнулся Сашка получившейся рифме.

Антон огляделся.

– Но тут все двери без ручек.

– Это да, – протянул Сашка, – тогда остается второй вариант, но он болезненней.

– Какой? – с опаской спросил Антон, ощущая, как начала пульсировать челюсть как раз в том месте, где был больной зуб.

– Я бью фонариком тебе по щеке и зуба как не бывало! – сказал он и повертел фонарик в руке, как бы примеряясь.

– А вдруг кроме этого зуба вывалятся другие, здоровые? – спросил Антон и на всякий случай отошел на полшага, чтобы рука брата с фонариком не дотянулась до его челюсти.

– Это возможно. А у тебя там больше нет молочных зубов?

– Нет, – покачал головой Антон.

– Тогда, пожалуй, не стоит рисковать, – заключил Сашка и тоскливо потупился на фонарик. Перевел взгляд на яблоко и с сожалением сказал: – это лучше тебе не есть.

На запах съестного сбежались крысы. Подходить близко они не решались, выглядывали из многочисленных дыр в стенах и полу. Сашка светил на них фонарем, но они не боялись света, лишь блестели глазками, вставали на задние лапы и водили носом, принюхиваясь в какой стороне появилась еда.

– Смотри, сейчас будет шоу. – Сашка кинул большой засушенный ломоть хлеба. Не слишком далеко, достаточно чтобы было видно.

Крысы вцепились в хлеб, пищали и тянули каждая в свою сторону. Никто не желал сдаваться. Долго наблюдать за возней не пришлось. Появилась большая крыса и забрала весь хлеб себе.

– Наверное это их король, – шепнул Сашка, толкая брата в спину, – Если убьешь её, то станешь королем всех крыс.

Антон тяжело и громко сглотнул, проглатывая остатки сухарей. Медленно потянулся к карману с гайками, позабыв про зубную боль, но вытащить не успел, король крыс прыгнул в дыру.

Больше подкармливать не стали. Сложили еду и убрали в рюкзак. Крысы ещё наблюдали за ними, но не подходили. Сашка достал из кармана брюк пачку сигарет, выудил одну и закурил, выдыхая дым в лицо Антону. Он кашлял, а Сашка смеялся. Если тетя Таня узнает, что Антон находился в компании с курящим, то прибьет его ремнем, но если решит, что он не просто дышал дымом, а еще и курил, то растопчет словно таракана. И это не потому что она печется о его здоровье, нет, ей на это плевать, а потому, что табачный дым может вдохнуть Настя, закашляться, заболеть и слечь с туберкулезом. Тетя Таня не знала, что Настя уже давно пристрастилась к дыму, знал только Антон, но ему было велено держать язык за зубами, иначе может случиться так, что его бездыханное тело найдут на дне канализационного колодца. Так думал Антон, переминаясь с ноги на ногу, решая в какую сторону лучше отойти, чтобы на него не попадал дым.

– Хочешь попробовать? – спросил Сашка, подавая папиросу. Красный уголек красиво горел в темноте, освещая подбородок и губы брата. Он улыбался.

Антон отказался, тогда Сашка сделал еще пару затяжек и бросил окурок на пол и растоптал словно надоедливую муху.

– Надо проверить все комнаты. Разделимся?

– Не, я один туда не пойду, – запротестовал Антон.

– Да не трусь. Вместе пойдем. А то ещё объявится пуговичный человек и утащит тебя, – он улыбался и довольно щурился.

– Говорят, у него вместо глаз пуговицы, а пахнет он леденцами, – сказал Антон.

– Ага… – протянул брат, – выколю ему пуговки, хороший трофей будет лежать в коробке, рядом с женой кладбищенского смотрителя. – Он вытащил нож и поглаживал лезвие.

Антон рассмеялся. Сунул руку за пазуху и выудил рогатину. Из кармана достал горсть гаек.

– Пусть только покажется, пробью голову! – выбрал самую увесистую гайку и заложил её в резинку рогатки.

– Вон, вон! – завопил Сашка, – стреляй, там крыса!

Антон повернулся в сторону, куда указывал брат и натянул резинку.

Крыса сидела рядом со сломанным стулом и что-то грызла. Антон прицелился и отпустил резинку. Гайка гулко ударилась о стену и со звоном покатилась по полу. Крыса сверкнула глазками и юркнула в темноту.

– Промазал! – брызнул Сашка, – мазила.

Он смеялся над неудачей брата, а Антон молчал и гадал, что выронила из лап крыса. Это был овальный предмет розоватого цвета. Пришлось подойти ближе, чтобы понять, что добычей крысы был леденец.

В голове вновь стали вырисовываться образы пуговичного человека, только теперь он держал в руке конфету. Перехватило дыхание, Антон замычал, пытаясь привлечь внимание Сашки, ноги вмиг стали ватными, в животе похолодело, словно проглотил кусок льда.

– Что случилось, братец? – подошел Сашка.

– Ле-ле… нец, – выдавил Антон, указывая пальцем на пол. – Пу-пу-пу… вичный человек!

Сашка побледнел, но все равно находил силы улыбаться. От напряженной, совершенно неуместной, улыбки губы чуть заметно дрожали.

– Это же конфета! – Он наступил на неё и растоптал. Говорил громко, но от Антона не укрылось волнение.

Если после находки в камине у Сашки были основания полагать, что подкинутые пуговицы – это дело рук каких-нибудь чудаков, подпитывающих легенду о зловещем пуговичном человеке, то после второй находки – леденца, которым судя по рассказам у пуговичного человека набиты карманы, он начал сомневаться в безобидности и скромности обитателя дома. Пусть Сашка говорил, что монстры безобидны и не причинят людям вреда, Антон знал, что любой из них только и мечтает, чтобы наброситься, содрать кожу и нарядиться в неё, прикидываясь человеком. Да и потом, какой монстр потерпит наглецов в своем доме? Он следил за ними, был где-то рядом, возможно стоял в ближайшем углу и улыбался.