По ту сторону холста - [2]

Она подхватила котёнка на руки, открыла дверь.

— Ай!

Гибкое тельце скользнуло обратно в темноту, а на запястье осталась длинная царапина.

— Ну и…  оставайся, — обижено сказала Анна вслед.

На следующий день подвал встретил её полыхающим камином. Тёплый свет преобразил комнату, набросил вуаль таинственности. Анна растеряно замерла на пороге. Получается, вернулся хозяин?

Она ждала, боясь пошевелиться.

На спинку кресла с приветственным мявом вспрыгнул вчерашний знакомый.

— Уж не ты ли меня ждал? — с недоверием спросила девочка. — Натопил-то как…

Котёнок спрыгнул и принялся заискивающе тереться о ногу.

— Ну ладно. Прощаю вчерашнюю царапину. Так есть здесь кто кроме тебя или нет?..

Она тщательно обшарила комнатушку. Заглянула в каждый угол. Никого.

Вчерашняя картина выглядела перед первобытной магией огня как живая. Раньше Анна ни за что не поверила бы, что сможет так нарисовать. Кажется, даже ель ветвями качает… . Хотя, надо немного подправить… .

Кисточка не встретила шершавого холста. В какой-то момент Анна поняла, что рука уже находится там. По ту сторону картины. Прохладный горный воздух щекотал пальцы. Анна подалась вперёд. Рама распахнулась, словно пасть гигантской рыбины, а потом вновь стала маленьким окошком уже за спиной. Камин теперь горел за рамой.

Под ногами шершавая колючая трава и хвоя. Ствол ели — массивный и величественный. Кажется, на нем покоится вся небесная твердь. И огромная луна над головой.

Что же это такое? Ноги подкосились. Анна медленно опустилась на колени, провела ладонью по траве и уколола палец. Слизнула кровь, заворожено следя, как ныряет в пучину тумана холм.

Реально ощутила терпкий, горьковатый запах ночного воздуха.

Магия? Сон?.. Да, скорее всего, сон. Однако слишком уж настойчиво маленький хвостатый зверёк теребил коготками джинсы.

— Как, и ты тоже сюда попал? А я думала, это всё мне снится… .

Котёнок был совсем не расположен к шуткам. Он жался к ногам, вздыбив шерсть на загривке.

— Не бойся, волков тут нет. Ну, во всяком случае, я их не рисовала.

Она подхватила на руки котенка, шагнула к раме, и, через миг, лица вновь коснулось тепло очага. С одежды сыпались на пол опрелые хвоинки.

Сердце бешено колотилось. Как здорово бы было сейчас нарисовать морской берег, прогуляться по песку. Или поплескаться в воде. Сначала в одиночку, а потом позвать друзей. Вот они обалдеют! Или лучше гремящие, звенящие и шипящие джунгли с красивыми разноцветными попугаями… . А что если попробовать нарисовать человека? Он тоже оживёт? Станет говорить с ней… .

Анна думала об этом, уже водя карандашом по новому холсту. В памяти стояла картина из старого деревенского дома. Её прадед — могучий бородач-лесничий — смотрел там почти со всех портретов. Вот и сейчас с каким-то отстранённым удивлением она наблюдала его воплощение на полотне. Трубка в мозолистых пальцах. Лес за окном, ружья у стены. Карандашный набросок обрисовывался красками, преображался на глазах, с пугающей скоростью чернобородый охотник обретал объём и жизнь. Она закончила работу, когда тени клёнов за оконцем стали длиннее своих хозяев, а от солнца остались лишь красноватые отблески на стёклах. Под оглушительный стук сердца девочка устало опустилась на стул и закрыла глаза.

— Кхе-кхе. Привет… .

Нет, голос шёл не с полотна. За столом на стуле грузно восседал бородач с холста.

— Наконец-то, — он с нескрываемым удовольствием потянулся. Захрустели суставы. — Долго же тебя ждать пришлось. Вот только кота зря сюда притащила. Не люблю я их, уж прости.

Котёнок, кстати, тоже не питал к леснику тёплых чувств. Он, выгнув спину и поджав уши, недружелюбно смотрел на «чернобородого».

— Кто ты такой?

— Ты ж меня нарисовала, — добродушно хохотнул бородач.

— Почему ты ожил? — попробовала зайти с другой стороны Анна. — И вот эта картина… .

— Да потому что…  кхм, не мастак я в таких делах. В объяснениях. И не спрашивай больше. Я только полено, которое ты превратила в деревянную фигурку. Как полено может знать больше мастера?

— И всё же. Я ничего не понимаю.

Бородач расплылся в улыбке.

— Чудеса возможны. Просто они не для всех. Для меня чудо, что я возродился. Для тебя…  ну, понимаешь сама. Картины и всё такое. Ох, мудрёное это дело. А кто другой пройдёт и не увидит. Пока носом не ткнёшь, во всяком случае… . кхм… .

Наступила неловкая пауза. Анна смотрела на него с открытым ртом. Охотник вертел в пальцах прядь смоляной бороды и ухмылялся.

— Ну ладно. Моё почтение, — он неуклюже поклонился, — приходи в гости. По лесу погуляешь. Вот только животину оставь. У меня собаки.

— Подожди! Как тебя зовут?

— Да как хочешь, — отмахнулся он. И через мгновение слился с нарисованным силуэтом.

Подвал…  нет, зала с камином стала ей вторым домом. Как только она бралась за кисть, новые сюжеты возникали в голове, а когда готовая картина занимала место рядом с остальными, не оставалось ничего, кроме усталости и безмерного счастья. Всё больше «новорожденных» людей заходили на огонёк. Продрогший смотритель маяка грел у камина руки, девочка из Райского сада восторженно смотрела в окно на городскую улицу. Иногда Анна сама переступала раму и попадала в чужие миры. Например, чтобы поглазеть на мост, над которым кружат ангелы, или к русалке на болота. Правда, в других мирах почему-то не нравилось её хвостатому другу. Впрочем, котёнок тоже никому не нравился, почему, толком никто объяснить не мог. Только девочка из Райского сада обмолвилась с грустной улыбкой: