По ту сторону грозы - [18]

-Какая агрессия?! – вскипел долговязый, - он сам кинулся, первый! Я лишь показал ему, что нечего бросаться на сильного! – и ухмыльнулся, ища поддержку в лицах наблюдающих за ними детей, закатив рукав и демонстрируя сильную руку.

-Я не думаю, что можно как-то связать жуткие гримасы на твоем лице, напряженные мышцы и грубый голос с силой. Скорее лишь со страхами и неуверенность, которыми ты насквозь пропитан. – он опять посмотрел на лица детворы, надеясь, что они где-то в глубине души запишут его слова в свои сердечные учебники, и запомнят их. Они ведь долговязого не просто так слушали, дети ведь сами себе учителей назначают, по своим собственным, причинам и понятиям. И не важно, что порой учителя эти сами не понимают, что уже преподают, что их слова запоминаются, и потому вырастает страшное в своей озлобленности и глупости поколение.

-Нет во мне страха – опрометчиво заметил долговязый.

-Тогда покажи мне.

-Что?

-Что в тебе нет страха, - просто предложил Миша.

Долговязый от этого предложения весь сжался, и плечи поникли, и позвоночник вроде как короче стал.

Детвора молчала, возможно, запоминали, возможно, уже обдумывали. Малой, поднявшийся с земли подошел к Мише, и стал рядом.

-Никогда больше не говори о моей маме такое.

-А что ты мне сделаешь? – долговязый хотел было еще раз ткнуть малого, но посмотрел на Мишу и передумал.

Малой промолчал и ушел, продолжая держаться за ухо. Ребята расступились, давая им пройти. И Миша слышал в их молчание то, что бальзамом упало на сердце, теперь они тщательнее учителей себе выбирать будут.

-Пацан! – Мика догнал малого, и пошел с ним рядом, - болит сильно?

-Не очень. Меня Джик зовут, а Вы Мик, я Вас знаю.

-Ты молодец, - Мик положил руку на плечо ребенка. Энна слушала их разговор, идя сзади, только теперь понимая, почему он не дал ей подойти к малому, почему сам сразу же не подошел к нему.

-Да какой там! Я так ни разу и не стукнул его!

-Не это главное.

-А что?

-Ты достиг той цели, которая намного выше и намного тяжелее, чем просто стукнуть.

-Развеселил пол Еравии?

-Бросил вызов противнику заведомо сильнее тебя, защитил маму.

-И все равно не стукнул.

-Не стукнул. Но маму защитил.

-Он сказал, что я слабак, потому что младше. Да и меньше его! – и Джик пнул носком обуви валявшийся на его пути камушек.

- Видимая слабость многих людей является на самом деле выражением их скрытой силы. Тот, кто стоит на месте, не споткнется. Если ты споткнулся и упал, знай, что падение – это еще не поражение, если ты сможешь снова подняться на ноги! – «почему я никогда не говорил об этом со своими детьми?! Почему у меня не хватало времени?!!!»

-Научите меня драться.

-Драться? – Миша хмыкнул, они уже как раз подходили к их калитке. Он придержал ее, пропуская Энну и Джика вперед. Они расселись на веранде, и малой терпел, пока Энна промывала, а иногда и смазывала чем-то его ранения. – Я не смогу научить тебя драться, малыш.

-Но… - вскинулся парень, и по глазам было видно, он явно переоценил человека, выбранного им в наставники. Пацан как будто спрашивал себя: «Что же это за наставник такой, что даже драться научить не может?!».

-Я могу научить тебя большему.

-Большему? – недоверчиво спросил он отпивая принесенный Энной компот.

-Большему, - подтвердил Миша, - тому, как использовать силу и злость противника, и при этом не драться.

-Не драться? А как тогда?

-А вот так. Хотя, знаешь, банальный мордобой, он ведь тоже иногда нужен, порой даже полезен, но только, иногда. А в основном, в жизни должна быть гармония. Согласен? – малой кивнул, - а какая может быть гармония, когда один хочет убить другого? Это не правильно. Так только смертных врагов наживают, да и объяснить что ты сильнее, рукоприкладством можно, только если в состоянии кинуть в противника наковальню. В первую очередь запомни, что любое проявление злости, агрессии, делает нас смешными. Задача по-настоящему сильного мужчины, не стать посмешищем, а показать что сила не в том, как больнее ударить, и неважно словом, или кулаком, а как не допустить этого. Своими действиями, своим видом показать, что ты знаешь себе цену, и просто так кулаками махать не будешь.

-Научите, - после минутного раздумья произнес Джик.

Энна слушала их, не веря, что разговор этот ведет тот самый, известный ей Миша. Который ругался со своей женой, придирался к окружающим, и при этом жутко любил руководить и подчинять.

«И этот человек говорит о гармонии!» но все же прислушалась к его словам. «Но блин, верно говорит!» решила она, так и не поняв как эти две разные, не похожие друг на друга личности уживаются в его теле.

Заканчивался июль, и близился Энын день рождения. Не желая отмечать его, и в тайне надеясь, что Миша забудет о нем, она с грустью вспомнила свой прошлый праздник. Как Саша предложил отметить его в кафе. Как утром «отпросился» на важную встречу «по работе», и пришел только вечером, уже в кафе, и пьяный. Она вспоминала тот день, со стыдом. Вспоминала мамины глаза, когда он выдавал очередные пьяные шуточки. Вспоминала, как Миша увел его, и они оба вернулись через час, а то и больше. Но она простила его тогда, так надеясь что, подобное больше не повторится. Сейчас, после трех месяцев разлуки, она все более остро понимала, что влюбилась не в того Сашу, за которого вышла замуж, а в того, кем он мог бы стать. Она надеялась перевоспитать его, изменить. Теперь же она понимала, что вряд ли бы у нее это вышло.