По ту сторону грозы - [14]

-Конечно! Если Мик не побоится.

-А мне -то чего бояться? – вкрадчиво поинтересовался Мика, и Энна была готова поспорить, что он улыбается.

Лаодик улыбнулся, но ничего не ответил.

-Да пусти ты ее, внучок. Вон уже и мелодия-то для моих лет самый раз.

И взяв его за руку, Нюра поковыляла вперед. Мелодия играла медленная, так что бабулькины ноги вполне успевали.

-Ревнивый он у Вас – проговорил Лао, рассматривая лицо Энны.

-Нет, он просто волнуется за меня – она попыталась оправдать его, и вот именно в этот момент, уже не понимала, зачем врать? Не муж он ей, и все тут. Но произнести это вслух так и не решилась - и давайте на ты общаться, это не противоречит местным устоям?

-Не противоречит. Вы так интересно изъясняетесь.

-Да?

-Немного, хотя, почти как мы. Еще немного, и вообще местными станете.

-Лао, тебе доводилось с пришлыми общаться? Ну, кроме нас.

-Нет.

-А может, слышал, кто назад вернулся?

-Я расстрою тебя, если отвечу.

-Грустно – но она все же нашла в себе силы улыбнуться.

-А каково это?

-Что?

-В другой мир попасть?

-Ну, тяжело. И страшно. И там ведь семьи наши остались, - она старалась говорить честно, искренне, но все же слова звучали поверхностно. Не от того, что она не договаривала, а от того, что запрещала себе думать об этом, вспоминать, анализировать. Что бы не зациклиться, что бы не сойти с ума.

-Так муж-то здесь. Или дети остались?

Энна чуть не выпалила, что дети то остались, только Микины. Но быстро опомнилась.

-Нет, детей нет.

-Ну, ничего, здесь родятся.

Сказать на это она ничего не смогла.

За разговором, и нахлынувшими чувствами она и не заметила, как мелодия прекратилась. Лао просто остановился, и смотрел ей в глаза, улыбаясь.

-Воркуете? – опять из ниоткуда появился Мика.

-Вот, передаю вам супружницу, в целости и сохранности.

Лао сделал шаг назад, и ее руки, лежавшие на его плечах, безвольно упали.

-Все в порядке? – спросил Мика, обнимая ее за плечи.

-Да. Может, домой пойдем?

-А как же танцы? Тут еще фейерверк обещали.

Он вел ее к столам, что-то рассказывая, но Энна не замечала ничего вокруг, и ничего не слышала. Грусть накатывала все сильнее и сильнее, и сил противиться ей почти не было.

-Хочешь вина? – спросил Мика, уже передавая ей стакан. И усаживая на грубо сколоченный стул.

-Спасибо. – ничего не видя, от стоявших в глазах слез, она пила вино, желая быстрее попасть домой и выплакаться.

-Эн! – выдохнул Мика, когда непослушная слезинка покатилась по ее щеке. Он присел перед ней, вытирая слезы. Какая-то злобная часть его мозга радовалась, что она плачет, расценивая это как наказание за Сашку. Но другая, видимо, та, что ближе к сердцу, напомнила, что он единственный, кто может защитить ее здесь, если что-то не так. К тому же Саша точно бы убил его, если бы узнал, что Энну обидели, а Миша, будучи рядом не помог ей. Сцепив зубы он все же произнес – что он тебе сделал?!

-Ничего!

-Сказал что-то?

-Ничего! – она поставила стакан на стол, чтобы двумя руками быстрее стереть текущие слезы.

-Тебя кто-то обидел?

-Миша! Никто меня не обежал! Тем более Лао. Я просто устала, и хочу домой! – и положила руки ему на плечи.

-Хочешь, пошли! – он слишком резко поднялся, и ее руки непроизвольно про скользили по груди, остановившись лишь на поясе брюк. Движение было до того интимным, что у Энны перехватило дыхание.

-Ты же хотел фейерверк посмотреть – прошептала она, смотря на него снизу вверх. Сообразив, что руки так и покоятся на его поясе, она резко отдернула их, сложив на коленях.

-Так ты же домой хочешь?!

-Ну, ты же хотел, фейерверк… и танцы…

Шумно выдохнув, Мика, развернулся к столу и налив себе стакан вина, выпил его залпом.

-Женщины, - проворчал он, наливая себе еще – как определишься, скажешь.

И впервые за этот вечер ушел, оставив ее одну. Вся тоска, копившаяся в душе, выплеснулась наружу. Слезинки падали на скрещенные на коленях руки, и не было у нее сил поднять их, и стереть мокрые дорожки со щек. Что теперь делать? Как жить дальше? Одиночество поймало ее в свои сети, заставляя оплакивать потерянного мужа, друзей, жизнь. Теперь она здесь, в чужом мире, с чужим мужем.

Поднявшись со стула, она поискала глазами Мику, но не нашла, Лао тоже видно не было. От мысли о том, что она до конца жизни будет здесь, одна, ей стало невыносимо больно. «Да что ж я сделала такого, что меня Бог так наказал? За что мне это?» она спрашивала себя и об этом и о многом другом. Она одна, совсем. Некому сказать то, что на душе, не с кем разделить те страхи, что ежеминутно возвращаются. Все эти бесконечные если, так мучительно явственно воспроизводившие в голове все то, что могло бы быть. Ее жизнь с Сашей, в окружении друзей и семьи, в своем мире. «Я всегда буду любить тебя, но, похоже, уже никогда не скажу тебе об этом» мысленно сказала она Саше, и направилась, к сидящей в кругу друзей Нюре.

-Бабушка, - она положила руку на плечо Нюры, - я устала, пожалуй, домой пойду.

-Хорошо деточка, а где ненаглядный твой?

-Не знаю.

-По тому слезы текут?

-Нет. Это от усталости.

-Сама-то дорогу найдешь? Хотя погоди, я щас Лао найду, или еще кого, чтоб провели тебя, а то народу чужого понаехало.