По ту сторону черной дыры - [53]

— Да-а! — задумчиво сказал Волков, — на месте не топчемся. Ты хоть на праздник пойдешь?

— Сейчас чего-нибудь перекушу, оденусь и пойдем.

— Можешь не перекусывать. Там этого добра будет навалом. Мы проезжали мимо плаца, видели, что там творится. Старик Мак-Дональдс бы от зависти хот-догом подавился. А столов-то на полтыщи человек!

— Грандиозно! — выдохнул младший, — тогда я побежал переодеваться!

К без пятнадцати пять все собрались в зале. Насте, с накрашенными ресницами, было объявлено, что плакать категорически воспрещается, облизывать губы не желательно, а ноги сидя держать со сдвинутыми коленями.

— Любая баба-Яга тебе тогда нос покажет, — пояснила Полина.

— Скажи это вон ему! — Настя кивнула, указывая на Андрея-старшего.

— Фиг ты у меня котлет с горчицей и сосисок с хреном попробуешь, — добродушно брякнул парень, и все вокруг захохотали.

«Волгу», в отсутствие отца семейства вел Андрей-младший. Костя расположился на коленях у Полины — благо ее слаксы не мялись. Все были взволнованы.

Небольшие кучки людей стали встречаться задолго до плаца. На сам плац заехать было невозможно. Норвегов-младший вел автомобиль со скоростью скаковой черепахи, то и дело выжимая сцепление и давя на тормоз. Наконец, стала вырисовываться громада павильона для почетных гостей. Там уже восседали начальник штаба и Ратибор с игуменом Афанасием, облаченным по случаю праздника в светло-серую атласную рясу. Остальные монахи за три дня до этого отправились в монастырь за манатками. Их сопровождало отделение солдат под командованием майора Булдакова, заявившего, что теперь его очередь зарабатывать вторую звездочку.

Игумен ехать наотрез отказался, приводя в оправдание своё хилое здоровье. Но как он признался Шуре Лютикову за рюмочкой сливянки, ему захотелось продолжить отдых. Шура прослезился и угостил местного понтифика горбушей. Они расстались очень довольные друг другом. Шура договорился поменять десять тонн капусты на двести пудов (двадцать берковцев) ржаной муки и пять бочек меда. Святой отец проявил также восторг, отведав консервированной перловой каши, сдобренной сухожилиями каких-то копытных. Он спросил, для чего это предназначено.

— На случай войны! — брякнул начальник склада и тут же подумал: «Действительно! Теперь то оно нахрена!»

Игумен сказал, что готов обменять эту кашку на сукно и войлок, либо солонину.

— Что, каша понравилась? — жирная харя Лютикова расплылась в улыбке.

— Буду кормить ею моих иноков во время Великого Поста.

— Ну, это жестоко, святой отец! — заохал старший прапорщик.

— Зато богоугодно! — отрезал тот.

Ратибор, одетый в новый камуфляж, трепался о чем-то с подполковником Семиверстовым. Рядом с ними стояла дочь подполковника — Татьяна. Она чего-то ожидала, а чего — стало ясно, как только подъехала «Волга» Норвеговых. Татьяна сразу призывно замахала рукой Андрею-младшему.

— Вон Таня тебе машет, — обратила в нужную сторону внимание сына Елизавета Петровна, — иди к ней, сынок. Нехорошо заставлять женщину ждать.

— Ладно, я пошел, чао! — Андрей направился к подружке.

— Взрослая девушка, что ей нужно от этого, почти ребенка? — вздохнула мать, — ей-то уже двадцать один год — замуж хочется!

— Мам, любовь у них! — захихикала Полина.

— Молчи, бесстыжая! — укорила дочь Елизавета Петровна.

— Глядите, как Вовка вырядился! — воскликнул вдруг Андрей.

К столам сквозь толпу протискивался Мурашевич, таща за руку Дуню. Оба были одеты, как сказал бы диктор Центрального телевидения, выгнанный в свое время с курсов этнографии, «в национальные костюмы».

Кафтан Володе еще нашли, а вот шаровары пришлось в срочном порядке шить. В этом наряде он был похож на Сварога — легендарного бога вселенной, который сошел на землю в облике сурового и непреклонного мужа.

Одетая в точно такой костюмчик, только женской вариации, Дуня со своей туго заплетенной косой олицетворяла богиню весны и любви — Ладу. На голове «богини» красовался миртовый венок. На изготовление этого венка было израсходовано три пачки лаврового листа. Евдокия распространяла вокруг себя аромат супа «харчо» и ощущение вечного праздника. Вокруг них сновали юноши и девушки, наряженные посланниками Сварога: Леля и Полель, Переплут и Тур, Зюзя и Карачун.

— Привет древнеславянскому пантеону! — сказал со смехом Волков.

— Это что! — отозвался Мурашевич, — где-то тут шатается группа скандинавских богов. Сметанин заделался под Одина, Горомыко — под Тора. Роль Видара исполняет Абрамович, а Локи — Шура Лютиков.

— А Фрейя у них есть? — спросил Андрей.

— Есть! И ты знаешь, кто это?

— Худавая?

— Ай, куме, та вы знали! — притворился разочарованным Володя, — ходят с Одином в обнимку! Особист от такого срама заперся в своей квартире и отключил телефон.

— И в чем их основная задача?

— Ходят по толпе, требуют эль, но соглашаются и на простую водку. Время от времени кричат «Тролль таки ю олл!»

— А что это значит?

— Аналог нашего «чтоб вас черти забрали!» Кстати, а где Настя?

— Настя, поворотись, тебя не видать! — попросил Андрей, тронув за плечо девушку, которая стояла рядом с ним.

— Да погоди ты! — отмахнулась она, что-то разглядывая.

— Чего… — раскрыл рот Мурашевич, — Настя, это ты?