По ту сторону безмолвия - [29]

Я начал с комнаты Линкольна. Его шкаф, письменный стол, сундук с игрушками, книги. Быстро листал страницы каждой, переворачивал и встряхивал. Ключ мог скрываться там — закладка, запись на клочке бумаги. Под кроватью Линкольна, во всех коробках, в закоулках комнаты, где можно что-то спрятать. Под рукой я держат блокнот. Все подозрительное я либо отмечал в блокноте, либо складывал на полу в середине комнаты, чтобы обдумать попозже, когда буду тщательно анализировать информацию.

Ничего особенного не найдя, я перенес поиски в нашу спальню. С той же методичностью — над, под, вокруг, внутри. Я проверил даже собственные вещи, чтобы убедиться, что в них ничего не припрятали. Лили вела дневник, и я его прочел, но не нашел ничего, кроме описания маленьких горестей и триумфов и философских размышлений. События и мысли, которые сегодня кажутся важными, но, если их не записать, скоро позабудутся. Трогательный штрих, который меня, однако, не остановил: Лили часто писала о нас и о том, как изменилась ее жизнь с тех пор, как мы встретились. Я обыскивал дом комната за комнатой, предмет за предметом, но все впустую. Чего я искал? Не раз я держал в руках какую-то вещь и пялился на нее, словно первый археолог, раскопавший иероглифическую надпись. Вы точно знаете, что она исполнена величайшего смысла, в ней — рассказы и сведения, целые миры, но все это в миллионе миль от вашего понимания, хоть и в двенадцати дюймах от ваших глаз.

Проработав несколько часов, я порезался и сломал ноготь, выдергивая, вытаскивая и вывинчивая с привычных мест различные предметы. Объявил перерыв, чтобы сделать себе сэндвич, и съел его, разглядывая сложенные на полу маленькой кучкой вещи, в которых мог скрываться какой-то зловещий смысл. Ни одна из них ничего мне не говорила. Я это знал. Но знал, что Лили что-то скрывает. Чем больше я искал и думал о ней, тем больше убеждался, что ее вспышка — лишь верхушка большого айсберга лжи. Доказательство было здесь, но я не мог его найти.

Под конец, в три часа ночи, исписав целый блокнот заметками, проверив и перепроверив, что все снова лежит точно на своем месте, отругавшись, перепроверив в третий раз… я имел на руках ровно два факта. В доме не было ни следа Рика Аарона. Ни писем, ни записей в дневнике, ни старых рубашек с нашитой именной меткой, засунутых в дальний ящик, ни фотографий — ничего. Как такое может быть? Как можно так любить кого-то и, несмотря на горький финал, ничего не оставить на память? Я знавал жен и мужей, которые после разрыва выбрасывали одежду изменника(цы) из окон или же отдавали Армии Спасения, но все они что-то сохраняли. Лили — нет. Судя по тому, что я «откопал», единственным доказательством существования Рика Аарона и отношений Лили с отцом Линкольна были ее рассказы.

Вторая моя находка — чета по фамилии Майер. Грегори и Анвен Майер. На дне ящика с нижним бельем у Лили лежала маленькая вырезка из журнала по собаководству, рекламирующая «Сомерсет Кеннелс», питомник французских бульдогов-чемпионов. Владельцы — Анвен и Грегори Майер. Внизу — адрес и телефон. Лили очень любила собак, поэтому сначала я решил, что она сохранила бумажку, чтобы взять там бульдога, когда умрет старик Кобб.

Следующее упоминание о Майерах содержалось в газетной заметке, которая была заложена в одну из Лилиных книг. Заметка была старая, бумага пожелтела, хотя книжка новая — вышла всего год назад. Миссис Анвен Майер чудесным образом уцелела в автокатастрофе на шоссе 195, когда ее автомобиль разбился всмятку. Она ехала с превышением скорости, машина потеряла управление, слетела с дороги и врезалась в столб эстакады. Миссис Анвен перенесла легкий шок, но ей оказали помощь и позже отпустили из больницы. На полях заметки Лили написала: «Анвен — по-валлийски „очень красивая“». Значит, они друзья, вместе учились в школе? Я подумал, что все дело в Грегори. Иначе зачем Лили смотреть в словаре значение имени другой женщины?

Третьим материалом о Майерах оказалась еще одна газетная вырезка, тоже пожелтевшая. Похоже, из той же газеты; там просто сообщалось, что супружеская пара покидает Фаулер и возвращается домой, в Нью-Джерси. Цитировались слова Грегори Майера, что они прекрасно прожили тут четыре года, но почувствовали, что пора вернуться домой, «чтобы осуществить мечту всей своей жизни — разводить породистых собак».

У Лили хранились и другие вырезки и фотографии, но немного: групповой снимок всей их ресторанной братии, еще один — пожилой пары, как я предположил, ее родителей, несколько незнакомцев (ни один не подходил под описание Рика), но Майеры выиграли конкурс с тремя очками. Интересно.

Мне было неловко снова идти к Мэри со своими подозрениями, поэтому я навел справки и нашел другое хорошее детективное агентство. Словно пробираясь тайком на порнографический фильм, торопливо зашел внутрь и объяснил, что мне нужно, доброжелательному человеку средних лет с рыболовными трофеями на стенах: Анвен и Грегори Майер. Вот адрес в Нью-Джерси. Пожалуйста, узнайте о них все, что сможете. Разговор вышел короткий и спокойный. Но когда он закончился, и я ехал на следующую встречу, меня вдруг поразили две вещи. Во-первых, детектив, некто мистер Гофф, ни разу не спросил, зачем мне сведения о Майерах. Кто я такой, откуда я взялся, чтобы разнюхивать об их жизни? Что, если я преступник и собираю информацию, чтобы использовать ее против них? Гоффа это не интересовало. Только факты, приятель. Ты хочешь знать об их причудах и интрижках, недостатках, скрытых шрамах, что они едят на завтрак, оставшись наедине, как занимаются любовью? Заплати — и я выясню.