— Высокорожденная, — сказал Найсмит, — вы не забыли, что вам пора удалиться для продолжительной медитации?
— Я? Мне? — неуверенно переспросила она. — Когда я отправляюсь?
— Почти немедленно, — сказал Найсмит и подозвал проплывающего мимо робота. — Проводи Высокорожденную в ее палаты.
— А это не будет неприятно? — спросила она, позволяя себя увести.
— Вы не будете возражать, — пообещал ей Найсмит и поплыл в другом направлении.
Три маленьких толстяка, держась за руки, пересекали его путь с уважительными взглядами. Для них он не был чудовищем, он был уважаемым советчиком и гидом. Отсутствие Развлекателей не показалось им странным: под воздействием наркотиков и гипноза они забыли, что вообще существовала такая каста, да и весь их мир.
Они были обыкновенным скотом.
Можно ли назвать это состраданием? Тогда зуг может быть сострадательным. Можно ли назвать это жестокостью? Тогда жестокость присутствует в людях…
Найсмит теперь понял, что игра не закончилась. В этом маленьком и малозначащем углу большой вселенной картина все еще создавалась.
Здесь, в закрытом мирке Города, он вкушал триумф: эта территория принадлежала ему. Но, тем не менее, было приятно сознавать, что там внизу, на Земле, представители человеческого рода по-прежнему свободны и по-прежнему составляют часть облика планеты.
Было приятно думать, что через тысячу лет, или десять тысяч, Зуг и Человек встретятся снова, и на этот раз объединят свои силы для чего-то большего. Может быть, это займет столько времени, а, может, и больше: Найсмит и его племя могли себе позволить ожидание.
Ибо Бог не рождается за один день.
