По ту сторону барьера - [66]

Правильно я сделала, забрав с собой Романа, без него тоже не обратила бы внимания на фотографию мадемуазель Гийом.

И еще одно меня интересовало, и опять я обратилась за разъяснением ко всеведущему Роману. Почему полиция не забрала драгоценности, обнаруженные при обыске в квартире покойной? Насколько мне известно — по книгам и фильмам — полиция всегда приобщает к делу все ценное. Роман охотно пояснил — вмешался месье Дэсплен, и под его ответственность драгоценности остались в квартире, он же пообещал передать их законной владелице, как поверенный нашего семейства.

Итак, правильно поступила я, настаивая на осмотре квартиры Луизы Лера, и именно с Романом. И правильно поступила, не захватив Гастона, потому что при этом теперь самом близком мне человеке я все равно не смогла бы обсуждать с Романом открыто наши фамильные проблемы. И мы с Романом договорились: когда будем говорить об этих делах уже втроем, чтобы не запутаться, помнить — древнюю мадемуазель Гийом он видел не живьем, а только на фотографии, знал же о ней от разных моих родственников еще в те времена, когда меня больше фамильных скандалов интересовали куклы. В Романе я была уверена, вот мне бы не ляпнуть какой глупости. Надо будет проследить за собой.

Несколько разочарованная небольшим количеством находок в квартире экономки, я опять вернулась в Трувиль, где мне предстояло сдавать экзамен на вождение машины для получения прав. Я уже научилась прилично водить и мечтала о правах. Самой водить машину мне с каждым днем нравилось все больше.

* * *

Эва устроила у себя ужин в тесном кругу, для нас четверых. Уже не было у меня необходимости советоваться с нею с глазу на глаз, потому что Шарль давно пользовался моей симпатией и доверием, а о Гастоне и говорить нечего, тем более что он был в курсе большинства моих новостей.

Эва одобрила мою версию.

— Думаю, ты права, наверняка любовником Луизы был Гийом. Два сапога пара. Гийом же, уверена, прекрасно тебя знает и не исключено, что незаметно следит за тобой, только ты об этом не знаешь. Да, кстати, а как его зовут?

Вот те на! Все время мысленно себя хвалю, дескать, какая я проницательная и сообразительная, а о такой существенной детали как-то не подумала. Правда, сразу после моего приезда месье Дэсплен вроде бы называл имя Гийома, предупреждал меня относительно этого опасного претендента на прадедушкино наследство, да вылетело это имя из памяти, хоть убей, не вспомню. Анри? Бертран? Антуан? Нет, не вспомню.

Пришлось сконфуженно признаться — не знаю. Да и до того ли было? Поскольку Гийом не попадался мне на глаза, он и из головы вылетел, ведь не могла же я признаться Эве, что занята по уши, овладевая всесторонними познаниями об этом чуждом для меня столетии.

Эва же выразила по этому поводу недовольство, и она была права.

— Сейчас пора отпусков, — заметил Гастон. — Все поразъехались на курорты, может, и Гийома давно нет во Франции. Да не тревожьтесь, когда-нибудь же он вернется во Францию, и тут полиция его схватит. Хотя... мы ведь не знаем, считает ли его полиция подозреваемым. Это мы так решили. Хотя логично предположить, что по меньшей мере они — этот Гийом и Луиза Лера — были наверняка хотя бы знакомы, а это уже немаловажно.

Вернувшись домой, я узнала, что в мое отсутствие звонил месье Дэсплен, чтобы сообщить о приезде ко мне нового гостя. Вернее, гостьи. Флорентина назвала некую мадам Лецки, вроде бы мою дальнюю родственницу, приятельницу моей покойной прабабушки, которая намерена прибыть в мой дом в Трувиле и пожить в нем.

Ни о какой родственнице с такой идиотской фамилией мне не доводилось слышать, но в присутствии Гастона я не стала допытываться у прислуги, что за гостья и как вообще такая может приехать — раз прабабушкина приятельница, значит, совсем дряхлая старушка? Так ведь? Но поскольку Флорентина говорила о ней, как о хорошо знакомой даме, которая не в первый раз появляется в этом доме и даже имеет здесь отведенную ей для проживания комнату, я распорядилась привести ту комнату в порядок. Потом все разузнаю.

Я лишь пожалела, что месье Дэсплен звонил в мое отсутствие, тогда я бы не только расспросила о странной старушке, но и поинтересовалась, как зовут вредного Гийома. Даже решила было сама ему позвонить, но оказалось, он предупредил Флорентину, что уезжает на весь день и к нему не дозвониться.

А когда Гастон покинул мой дом, было уже слишком поздно, чтобы обсуждать с Романом дела и расспрашивать его о нежданной гостье, пришлось отложить разговор до завтра.

Наутро мы с Романом, как обычно, на рассвете отправились на автомобильную прогулку — я сидела за рулем — и можно было все обсудить.

Естественно, Роман знал гостью. Выяснилось, никакая это не пани Лецки — господи, надо же такое придумать! Речь шла о пани Ленской, французы никак не научатся фонетически произносить трудные для них польские фамилии, не зная польской орфографии, вот и появляются такие непроизносимые страшилки. Она проживала в Монтийи, отсюда он ее и знает. Когда-то, давным-давно, жена моего прадедушки приютила у себя богатую сиротку, воспитала ее, выдала замуж за богатого же промышленника Ленского. Та пожила с ним в Польше, а после смерти мужа вернулась к своей давней покровительнице и до ее кончины оставалась ее лучшей и самой верной приятельницей. Сделала попытку даже остаться в доме графа Хербле после смерти графини, хотя там уже загнездилась Луиза, видно, понадеялась на свои силы и думала экономку выжить. Не тут-то было! Пришлось самой покинуть ставший почти родным дом, поскольку пани Эвелина была особой целомудренной, с прежними представлениями о морали и не могла смотреть на такой разврат в доме.