По тропам Срединной Азии - [18]

С перевала мы спустились в широкую долину, орошаемую крошечным ручьем. Здесь нам повстречался небольшой караван верблюдов, идущий в сторону перевала. Это были паломники, следующие в далекую Мекку. Впереди скакал всадник в тяжелом овчинном тулупе. Приветствуя нас, он низко склонился в седле. На одном из верблюдов ехал седобородый старик, на других караванных животных сидели несколько женщин, с любопытством поглядывая на нас из-под тяжелых покрывал.

Мы доехали до местечка Балти-брангса, где обычно останавливаются караваны. Потому здесь много трупов и костей животных. Привал был коротким, и вскоре мы снова выступили в путь, чтобы достичь Баксум-булака. Балти-брангса находилась у подножия невысокого горного гребня к югу от глубокой впадины в центре возвышенности. На дне впадины было небольшое озеро.

Сильный северо-западный ветер нагонял тучи, а земля была покрыта снегом глубиной в несколько дюймов, выпавшим прошлой ночью. К вечеру мы прибыли в Баксум-булак и разбили лагерь на каменистой равнине. Окружающие горы были покрыты снегом, а непроницаемый туман мешал определить характер окрестности. Вечером к нам присоединился торговый караван, державший путь в Кокьяр и Каргалык. Он состоял из прекрасных вьючных животных, и поэтому продвигался очень быстро. Погонщики замечательно и с большой ответственностью выполняли свои каждодневные обязанности.

Далее маршрут пролегал через ряд возвышенностей, местами покрытых снегом. На одной из них в морозном воздухе мы неожиданно почувствовали тонкий аромат индийских специй и шафрана. Проехав немного вперед, мы повстречали небольшой караван навьюченных ослов. Они везли индийские пряности, от которых и распространялся сильный аромат. Через восемь часов пути мы достигли места пересечения путей на Кокьяр и Санджу на широкой каменистой равнине, окаймленной с севера могучей горной грядой со снежными вершинами. За ней находились летние пастбища горной Киргизии. Торговый караван, стоявший рядом с нами в Баксум-булаке, направился на северо-запад и вскоре растворился в дрожащем воздухе азиатского высокогорья. Сильный северо-западный ветер мешал ставить палатки, и пришлось дожидаться захода солнца, чтобы он немного поутих.

2 октября. Назар-баю очень хотелось в тот же день одолеть перевал Сугет (17 000 футов) и как можно скорее дойти до китайских пограничных постов Сугет Караула. В шесть часов утра мы быстро свернули лагерь и направились к горам через равнину. Несколько часов шли вдоль небольшого ручья, текущего с перевала и исчезающего на каменистой равнине, к юго-западу от горного массива. Подъем к перевалу осуществлялся постепенно. На южном склоне снега не было. Ландшафт состоял из горных хребтов, вдоль которых вилась тропа. Широкая и плоская вершина перевала была покрыта бесчисленными валунами. К востоку и западу поднимались огромные снежные вершины высотой около 20 тысяч футов. Почти у самой вершины перевал приветствовал нас снежным бураном с сильным ветром. Окрестные горы исчезли за толстой белесой пеленой, и с трудом можно было разглядеть людей, идущих впереди. Дойдя до северного склона, мы увидели, что он завален снегом глубиной в несколько футов. Торговый караван, состоящий из мулов, остановился у самого края; погонщики в нерешительности размышляли, что можно предпринять. О возвращении к южному склону не могло быть и речи, нужно было пробиваться через снег. Коротко посовещавшись, мы решили разгрузить мулов и отправить их вниз, чтобы они протоптали тропу для каравана Отважные животные прекрасно справились с возложенной на них задачей: погрузившись по брюхо в снег, они спустились с крутого склона до узкого ущелья у подножия перевала. За ними следовали мы и наш нагруженный караван. Повсюду слышались крики: «Хош! Хош! Кабхардах! Кабхардах!» Лошади спотыкались, люди ползли по снегу, держась за их хвосты. Иногда из-за движущейся колонны большие комья снега скатывались вниз. Когда мы спустились к подножию перевала и посмотрели вверх, то увидели на склоне горы темную вереницу ползущих людей и вьючных животных. К счастью, никто из нашего каравана не пострадал во время этого опасного спуска. Занятые преодолением трудностей пути, мы не имели достаточно времени, чтобы насладиться суровой панорамой гор, представшей перед нами. Темные, почти что черные зубчатые вершины, окаймленные сверкающим снегом, резко выделялись на фоне мрачного серого неба. В ущелье у подножия перевала бушевал ветер, перемещая снег на горных склонах с места на место и создавая из него фантастические узоры. «Божья милость помогла нашему спуску!» — восклицали погонщики-мусульмане, когда мы достигли каменистого дна ущелья.

Вскоре ущелье из выветренных скал окутала полная темнота. Назар-бай выехал вперед на поиски подходящей площадки для ночлега, и его широкоплечая фигура, как будто сросшаяся с вороным конем, растворилась во мраке. Мы ехали до позднего вечера. Утомленные тяжелым переходом, мужчины недовольно бормотали, а животные совершенно обессилели. Мои часы показывали девять, потом десять часов вечера, а Назар-бай все не возвращался. Недовольство среди погонщиков нарастало. Может быть, старый Назар-бай был не в своем уме, заставив людей и животных идти более двенадцати часов? Темнота делала дальнейшее путешествие невозможным. Пришлось мне с одним из караванщиков отправиться на поиски пути. Мы шли пешком, ведя за собой лошадей, и вдруг почувствовали, что находимся в воде. Оказывается, мы двигались вдоль берега крошечной горной речушки, которая внезапно превратилась в стремительный поток и преградила дорогу. Ничего не оставалось делать, как сесть на лошадей и переправиться на противоположный берег. Впереди из темноты раздался крик Назар-бая, нашедшего подходящее место для лагеря. Усталый караван направился к стоянке. Измученные люди спорили между собой, причем ладакцы обвиняли тюрков в темных намерениях. В этот день мы пробыли в седле четырнадцать часов.