По тропам Срединной Азии - [15]

В Панамик мы пришли вечером и разбили лагерь в роще у небольшого ручья, в котором неожиданно поднялась вода и затопила берега, угрожая лагерю.

В Панамике мы узнали о приезде двух сахибов, которые вскоре пришли повидать нас. Это были сотрудники шведской миссии в Кашгаре. Один из них, господин Германсон, поведал о трудностях пути. Положение в Кашгаре было не совсем спокойным, в городе все еще продолжались волнения после переворота, совершенного генералом Ма, и убийства могущественного таоиня Кашгара, ужасного Ма Фу-сина.

В окрестностях Панамика находятся несколько часовен и небольшой монастырь Красной секты. Нам сообщили, что в верховье долины есть наскальные изображения, но, к сожалению, побывать там не хватило времени.

Следующий этап пути, 23 сентября, привел нас к подножию невысокого перевала Караул-даван, с каменистых склонов которого обрушиваются лавины. В течение дня мы брели по левому берегу реки Нубры и видели удаленные деревушки, разбросанные на правом берегу потока. Интересный уголок Ладака эта долина Нубры.

Мы разбили лагерь на краю плато, усеянного валунами и осколками выветренных горных пород. Рядом с нами расположился следовавший из Ладака в Кокьяр и Яркенд караван из яков Это самые подходящие животные для путешествия по горным тропам Каракорума, и их единственный недостаток — короткие дневные переходы.

Задолго до рассвета мы услышали в лагере ладакцев громкие возгласы: «Дальше, дальше, дальше! Подъем, подъем, подъем!». И вскоре в темноте вспыхнули костры, высветив лохматые фигуры людей, пивших утренний чай с поджаренной ячменной мукой (цампа). В предрассветных сумерках темная масса каравана яков покинула стоянку и направилась в сторону перевала. Мы ехали следом за ним на лошадях. Подъем к перевалу оказался нетрудным, но обрывистые склоны и множество скелетов людей, сорвавшихся вниз на острые скалы, красноречиво предупреждали об опасности пути. Нашему каравану тоже пришлось заплатить «пошлину»: великолепный бадахшанский жеребец, принадлежавший Омар-хану, испугавшись чего-то, вдруг подпрыгнул и тут же полетел вниз по каменистому склону. Он упал на скалы и был еще жив. Выстрел из винтовки положил конец его мучениям. Спуск с перевала был недолгим и пологим, но продвижение по долине, где протекала небольшая речушка, затруднялось из-за невероятных скоплений валунов. Просто уму непостижимо, как караванам удается преодолевать этот участок пути. Валуны, острые камни и предательские ямы, в которых не на что опереться ногой, таков путь после Караул-давана. В течение трех часов мы пробивались сквозь каменные завалы, спешившись, чтобы помочь лошадям преодолевать опасные места Несколько раз вброд переходили быструю холодную речушку, с трудом загоняя караванных животных в ледяную воду. Одну из овец, шедших вместе с караваном, унесло течением, и ее не удалось спасти. Совершенно вымотанные, мы поставили палатки на ровном клочке земли. Нам хотелось добраться до подножия перевала Сассер в тот же день, но Омар-хан сообщил, что его вьючные лошади выбились из сил и едва ли смогли бы идти дальше.

В нашем лагере было очень неуютно: к ветру добавился мокрый снег; темные силуэты гор по краям долины производили гнетущее впечатление. Китаец-переводчик, покуривая свою трубку, грустно повторял: «Ай-я, айя, ну и дорога, ну и дорога! Нигде в Тибете не видел я таких дорог». Вечером две наши вьючные лошади отравились травой и ночью сдохли. Поклажу пришлось распределить между остальными животными. Мы предупредили караванщиков быть более внимательными и привязывать животных, особенно в местах, где была опасность произрастания ядовитой травы.

25 сентября 1925. Мы совершили короткий переход вверх по долине, к подножию перевала Сассер (17500 футов), снега которого белели на северо-западе. Вскоре после нашего прибытия пошел снег, высоко в горах завыл резкий, пронзительный ветер и с огромной скоростью стал приближаться к узкой долине. Через несколько секунд все вокруг погрузилось в снежную круговерть, и мы сидели спиной к усиливающемуся ветру, заваленные снегом. Пришлось срочно откапываться и ставить палатки, что оказалось делом нелегким на высоте 15400 футов.

Ветер прекратился только к ночи, и стало необычайно тихо. Наши лошади бродили по лагерю в поисках уцелевшей травы, кое-где выглядывающей из-под снега. Утром мы обнаружили себя и палатки глубоко погребенными под снегом, который шел всю ночь, закрывая густой пеленой гребень перевала. Омар-хан, опечаленный потерей своих трех лучших лошадей, смотрел на это с большим опасением. Напротив, его друг Назар-бай не унывал и лишь сожалел, что нам не удалось совершить переход днем раньше, до начала снегопада. На самом деле это предложение принадлежало г-же Рерих, которая за сутки настаивала на скорейшем прибытии экспедиции к подножию перевала Сассер. Лошади у Назар-бая были крепкие и хорошо откормленные, поэтому он мог рискнуть пробиться через снежные заносы. Положение Омар-хана было совершенно иным. Его лошади были сравнительно слабы, а погонщики выказывали непокорность. В караване многое зависит от тех, кто присматривает за животными, распределяет груз и следует за ними в пути. Плохой и беспечный караванщик зачастую может погубить вверенных ему животных и не позаботиться о них на трудных участках пути. Мы убедили Омар-хана тщательно приглядывать за животными и не позволять пастись на ядовитой траве, в изобилии растущей в горах.