По требованию, или Люкс для новобрачных - [60]

– В чем дело? – спросила я с раздражением, виной которому были руки Ллойда, касающиеся Марии. Та в ответ разрыдалась с новой силой. – Ну что? Тебя изнасиловали? Обидели? Говори!

– Полегче с ней, – посоветовал Ллойд, удивленно на меня взглянув. – Мария расстроена.

– Неужели? А сам ты что здесь околачиваешься? Ты же бармен, вот и дуй за стойку.

Руки Ллойда слетели с плеч Марии. Он явно разозлился. «Сейчас врежет», – подумала я. Пусть врежет! Мне хотелось подраться по-настоящему. «Ну, давай!» – пела моя кровь. Но Ллойд сумел сохранить лицо. Он двинулся прочь, а поравнявшись со мной, задержался. Ллойд ждал от меня хоть взгляда.

– Софи, мы потом поговорим, – пообещал он. Ну, конечно, размечтался!

Я фыркнула и отмахнулась. Слава богу, ушел. Не могу дольше пяти минут находиться рядом с Ллойдом. Все идет наперекосяк. Наперекосяк… После такси все сразу пошло наперекосяк. Наделала я дел…

Я повела Ллойда на второй этаж к своей квартирке, гадая, что скажет миссис Трэдуэй, если нас засечет. Как ни странно, я ни разу не приводила сюда мужчин. Миссис Трэдуэй порой спрашивает, есть ли у меня «друг сердечный», а когда я смеюсь и качаю головой, ворчит, что нельзя так увлекаться работой и фотосъемками. Соседка вздыхает и советует не откладывать «сердечного друга» в долгий ящик. По-моему, ее беспокоит, что я одинока.

Миссис Трэдуэй не выглянула. Она отмечала Рождество с близкими, как и все, кроме нас с Ллойдом.

«Стоит его впускать?» – думала я, поворачивая ключ в замочной скважине, но Ллойд придерживал меня за поясницу и подталкивал через порог. Потом стало поздно: он вошел.

– Выпить хочешь? – спросила я, чтобы заполнить паузу.

– Нет, – отозвался Ллойд. Теперь он гладил мне затылок. – Хочу увидеть твою спальню.

– У меня нет спальни, – нервно хихикнула я. – Спальню я использую как проявочную, а софу поставила в гостиную.

– Тогда веди, Макдафф![21]– велел он, глупой фразой выдав свое волнение, и поцеловал в красный засос на шее. Физически ощутимое, его желание подтачивало мою решимость. Ллойд явно рассчитывал остаться до утра.

– Я не сказала, что ты можешь остаться, – напомнила я, хотя сама уже сбросила думки с софы, а Ллойд ее раскладывал.

– Но ведь могу, – спокойно проговорил он, поглядывая на меня из-под завесы всклокоченных волос. Мне всегда казалось, что глаза у него бегающие, но сейчас они были просто темными, радужка превратилась в тонкое кольцо вокруг гигантских зрачков. – Ты ведь не хочешь, чтобы я ушел?

Вот он, спасательный круг! Я могла ухватиться за него или швырнуть подальше. Я замялась, значит, отшвырнула. Ллойд улыбнулся, мгновенно воспользовавшись моей нерешительностью.

– Ну вот, я прав. Ты хочешь, чтобы я остался.

– Не хочу, – упрямо проговорила я. Мне глубоко претило сознаваться Ллойду, что я рада его присутствию.

– Не верю, – шепнул Ллойд, побросал думки обратно на софу, опустился на колени на край матраса и протянул руку. – Иди сюда.

В чем же тут дело? В феромонах? Неужели Ллойд подобрал ключик к тайникам моей души, в которые другим хода не было? Вопреки здравому смыслу я села к нему на софу. А потом… потом Ллойд так целовал меня, так лизал, так тискал, гладил и пощипывал, что стоп-сигналы исчезли, и впервые в жизни я доверилась инстинктам, а не загодя приготовленному сценарию. Раскрепощенная, напуганная, я позволила Ллойду быть нежным, ласковым, неторопливым, хотя прежде избегала таких партнеров, презирала их. «Заниматься любовью» говорят лишь экзальтированные дуры, но сегодня другие слова на ум не шли. С первой минуты Ллойд смотрел мне в глаза и заставлял смотреть в глаза ему. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой хрупкой, беззащитной, уязвимой. Когда все закончилось, я без сил лежала в его объятиях. Перед глазами расплывались круги.

– Теперь я не могу тебя отпустить. Ты ведь понимаешь?

Мария позволила Джейд себя утешить, а я расхаживала меж стройных рядов бутылок и умоляла, чтобы меня ввели в курс дела.

– Пожалуйста, объясните, из-за чего сыр-бор!

– Я угодила в лапы папарацци, – наконец выдавила Мария.

– Неужели? Тебя сфоткали со звездным трахальщиком?

– Снимали телеобъективом, – многозначительно проговорила Джейд. – Папарацци на балконе прятался, я сама видела!

– Ты при этом присутствовала?! Что ты там делала? Говорите, не то у меня голова лопнет.

Просветила меня Джейд: от нее в тот момент толку было больше, чем от Марии.

Звездный рокер сидел у себя в пентхаусе на черном кожаном диване, потягивал пиво и смотрел «Эм-ти-ви». В дверь постучали – вошла Мария и, виляя попой, проследовала к бару. Она наполнила его выпивкой, а для этого, разумеется, опустилась на колени, чтобы из-под короткой юбочки сверкнул пояс чулок.

– Клевые булки, де-етка! – развязно начал Рокер. – Подвигай ими, а лучше сюда неси.

Мария усмехнулась. Она ценит прямоту в людях, поэтому подвигала булками, приблизилась к Рокеру и захихикала, когда он заставил ее наклониться, а потом усадил себе на колени.

– Ты хорошенькая, – похвалил Рокер, глядя прямо в вырез ее кофточки, который Мария сделала еще глубже, расстегнув сразу две пуговки. – И распутная?

– Ага, – тотчас кивнула Мария. – Настоящая потаскуха.