По следу каравана - [21]

– Ну вот ты и ответил на свой собственный вопрос, – усмехнулся Лавров. – Все мы из одного теста, и всем нам хочется одного – душевности, отзывчивости, искренности, верности... И искать их лучше не на каких-то светских тусовках, а в нормальной, обычной среде. Как говорили встарь, ищи жену не в хороводе, а в огороде.

Ничего не ответив, Анатолий лишь вздохнул, согласно кивнув. Похоже, в этот миг он расстался с некоторыми своими давними иллюзиями, которые, даже став взрослым, старательно оберегал в душе. В самом деле, не повод ли к огорчению – узнать, что человек, который мог кулаками крошить кирпичи и выделывать всякие иные тому подобные фокусы, который запросто мог поехать неведомо куда, выполняя задания черт-те какой сложности, в жизни оказался самым обыкновенным? И в нем ни на йоту нет ничего такого, что напоминало бы внушающего благоговение героя шпионских романов или какого-нибудь таинственно-загадочного гуру...

Глядя на дорогу, Лавров попытался представить себе хотя бы приблизительно, какова общая протяженность путей и дорог, преодоленных им за последние несколько лет. Наверняка это было никак не меньше двух кругосветок по экватору...

«Как же по-разному у людей складывается жизнь! – вновь ушел в свои размышления Андрей. – Один всю ее без остатка проводит в четырех стенах, лишь изредка их покидая, чтобы от дома доехать до работы и обратно. Другой, наоборот, почти всю жизнь проводит в пути, лишь иногда заглядывая домой. И оба они отчасти завидуют друг другу, при всем том, что едва ли захотели бы поменяться местами. Такой вот неразрешимый парадокс...»

А «Газель» все мчалась и мчалась по горной дороге, постепенно приближаясь к пограничной реке Пяндж, отделяющей Таджикистан от Афганистана. В очередной раз свернув вправо, микроавтобус побежал по участку, пролегающему над обрывом, под которым где-то там, внизу, бежал сумасшедший речной поток. Здесь долина реки и примыкающие к ней склоны гор были поросшими тугайной растительностью – ивой, кленом, ясенем. Отсюда была хорошо видна афганская территория, по сути, ничем не отличающаяся от таджикской ни по рельефу, ни по бедности кишлаков, лепящихся к зеленым склонам горных долин. Там тоже вдоль русла реки буйно зеленел тугай, в плотных недрах которого можно было встретить и кабана, и шакала, и бухарского оленя.

Вскоре они миновали указатель, который приспособленной к таджикскому кириллицей извещал о том, что очень скоро будет город Даштиджум. И впрямь, почти сразу же из-за поворота показались одноэтажные строения, тянущиеся где прямыми, где извилистыми улицами, которые то взбегали на склоны окрестных гор, то ныряли в долины, пряча крыши своих домов в кронах деревьев, все еще не утративших зеленого убранства, лишь кое-где разбавляемого позолотевшими тополями.

– Даштиджум считается поселком городского типа, хотя даже двухэтажек тут, я бы не сказал, что избыток, – со знающим видом прокомментировал Анатолий. – По совести сказать – большой кишлак. Тут максимум тысяч десять населения... Мы едем в сам город?

– Нет, тут где-то должна быть дорога, ведущая на плоскогорье, – доставая бинокль, Лавров огляделся по сторонам. – Генерал Густинин рекомендовал побывать в той стороне.

– А-а! Ну, так это я знаю куда! – кивнул Анатолий, на первом же перекрестке сворачивая влево.

Оставив Даштиджум справа от себя, «Газель» покатила по объездной дороге, куда более разбитой и неровной, нежели недавняя в северо-восточном направлении.

– Теперь мы движемся точнехонько на Муминабад... – без конца маневрируя, прокомментировал Анатолий. – Это тоже городишко, наподобие Даштиджума. Правда, доехать до него не сможем – он на той стороне Хазратишоха, а по горам «Газель» не пройдет. Тут даже в предгорьях попробуй добраться до нужного места!

Теперь ему приходилось без конца маневрировать между колдобинами и то и дело давить на педаль тормоза при виде очередной «стиральной доски». Уходя в горы, дорога в иных местах чуть ли не отвесно шла на подъем, где приходилось под натужный рев двигателя ползти вверх на первой передаче.

– Да, представляю себе, что тут творится, когда случается гололедица... – почти лежа на спинке кресла, невозмутимо прокомментировал Андрей, глядя в небо, до которого словно вознамерилась докарабкаться машина.

Но вот подъем закончился, и дорога сразу же вильнула влево, забегав вверх-вниз по склону косогора, густо устланного взъерошенным кустарником. В иных местах ее полотно ужималось до таких пределов, что левые колеса «Газели» шли по самому его краю над бесконечно глубоким обрывом. А в некоторых местах из-за односторонней осадки полотна дороги машина кренилась в сторону пропасти, и казалось, еще мгновение – и она, не удержавшись, с грохотом покатится вниз...

По такому участку, протяженностью не более полутора десятков километров пути, «Газель» шла около часа. Наконец она остановилась на обширной живописной площадке, напоминающей гигантский стол, прислоненный к боку горы, своей вершиной уходящей в облака. Этот участок плоскогорья был кое-где покрыт зеленью вьющегося можжевельника и колючих кустарников, в одних местах выгибаясь пологими холмами, в других – прогибаясь впадинами, где кустарники густо переплетались ветвями, образуя сплошной ком зелени.