По следу Каина - [14]

«В избу к могильщикам держит путь, – понаблюдав из своего убежища, смекнул староста. – Не иначе к Спиридонычу. Взбредёт же в голову шляться в такой час! Однако, верно, нужда?..»

Между тем незнакомец, не меняя направления, проследовал мимо притихшего сторожа, явно его не заметив, и начал удаляться.

«Спиридоныча ему не застать… – кумекал Карпыч, не сводя глаз с нежданного ночного гостя. – С вечера Матвей Спиридоныч не в себе. Перебрал по случаю большой занятости. Горячий выдался денёк. Многих грешников земле предали. Попался знакомый Спиридоныча, расстроился тот, набрался водки, обычно не баловавший, отпустил вожжи. Братва, словно покойника, его самого на плечах с глаз долой в избу снесла…»

Карпыч перевёл дух, сварганил самокрутку махорочную, ни папирос, ни сигарет его организм не признавал, засмолил не спеша, успокаиваясь, в рукав огонёк пряча. «К Спиридонычу, не к Спиридонычу, – закрутилось в его голове, – а ему, охранному старосте, знать всё следует. Тем паче, припёр тот кладь неведанную. А на погост абы с чем не заявляются в полночь да озираясь…» Он с тоской глянул на свою клюку и так и сяк повертел, палка она палкой и останется, как ни крути. «Не позвать ли Артёмку с западных ворот? – шевельнулась в глубине мыслишка, но он тут же её приструнил. – Сдюжу! Да и не станут же морду бить, если сцапают. Его как облупленного мужики знают. А ему что? Ему только убедиться, к кому поздний гость…»

Он не ошибся. Незнакомец замедлил ход, приблизившись к двери покосившейся от времени ветхой мазанки. Бросил ношу к ногам, отдышался и постучал. Барабанить ему пришлось долго, наконец в маленьком оконце появился свет керосиновой лампы, дверь отворилась и захлопнулась, его поглотив.

«Ну вот, птичка в гнезде и очутилась. А мне всё равно, где коротать, – начал подыскивать и себе удобное место Карпыч, оглядывая землянку. – Утром и разберёмся. А спьяну да со сна невесть как обернулось бы…»

Глава XI

Выйдя от Федонина, я так закрутился в тот день, что к себе в кабинет попал только к вечеру, уже в восьмом часу забежал над бумажками посидеть: чёткий Колосухин несколько раз напоминал про обобщение жалоб, и я промотался в городских прокуратурах, собирая необходимый материал; зампрокурора области не вспомнит прошлые заслуги, у него чтобы в отделе кипела работа, которая планом определена от коллегии к коллегии, а там уж занимайся, чем хочешь. Впрочем, насчёт «чем хочешь», я, конечно, загнул, чем положено, это – да.

Уже в коридоре меня подстегнул трезвон телефона. «Очаровашка! Кто ж ещё разыскивать станет, – подумал я и прибавил ходу. – Стряслось что-нибудь с её бухотчётом, не пришлось бы мчаться в детсад…» Сынишка наш заботливыми родителями был зачислен в продлёнку; мы, конечно, старались пораньше забирать страдальца, мучительно было зреть, каким несчастным болтался он в одиночестве по детской площадке в ожидании бессердечных родственников, но получалось у обоих не всегда.

– Ты где прохлаждаешься, боец? – услышал я голос Федонина, схватив трубку.

– Рабочее время кончилось, – злости моей не было предела, на стул брякнулся и выдохнул: – Имею полное право.

«Не иначе старый лис в окошко меня высмотрел, пока я остановился во дворе с Лидой Углистой поговорить, – догадался я. – Нет от него спасения! Специально поджидал».

– А чего на ночь глядя?

– Вы думаете, у меня других забот нет, кроме этого Семиножкина?

– Дела делами, а поручение прокурора на первом месте должно значиться.

– А вы защитите, если Колосухин со службы погонит?

– Сочтёмся славою, – сменил тон на миролюбивый Федонин. – Ты подходи, подходи! У меня столько всего! Голова кругом идёт.

Лишь я к нему на порог, он протокол допроса протянул и так значительно, словно ценность какую.

– Откуда? Мы вроде проверкой занимаемся?

– Всё, мой дорогой, – похлопал он меня по плечу. – Возрадуйся. Считай, легализовались. Теперь ты защищён.

– Не понял?

– Петрович дал команду возбудить уголовное дело. Так что с первым допросом тебя, Палыч!

– Бабка Ивелина чудес наговорила?

– Ивелина Терентьевна, само собой, женщина обстоятельная. Тут другое. Вот глянь заключение экспертов по трупу Семиножкина, – и он подал папку с бумагами. – Отравили его. Причём так искусно, что Борджиа позавидовал бы. Едва Константиныч разнюхать смог. Он нас чего так долго мутузил, тянул с выводами? Сам сомневался. Поэтому в Москву анализы посылал, но когда и те подтвердили!.. Порадовался мне: теперь новую методику у нас применять начнут. Незачем будет лишний раз столице докучать.

– Ему-то радость, а нам слёзы утирать! Сколько времени попусту утрачено…

Я вспомнил тот поздний вечер, когда очутился в доме покойника, алтарь церковный во всю стену, Семиножкину с безумными глазами и их соседку, всё время молящуюся в углу, пока я торопился с осмотром тела. Тогда уже муторно было у меня на душе, словно придавило неведомое предчувствие надвигающейся беды. Да что там! Беда-то уж свершилась. Канул в небытиё Семиножкин. Не успел заявление накатать и на тот свет заторопился. Больно уж всё выглядело подозрительным.

– Нераскрытое убийство имеем. Милиция нас и обвинит, – у меня вроде как все зубы разом заныли. – Сыщики такой вой подымут!