По следам великанов - [12]

Как раз в тот самый момент, когда Кавилья занялся решением этого вопроса, пирамида попала в поле зрения одного странного человека, по характеру это была полная противоположность романтику и отшельнику Кавилье. Ричард Ховард-Виз, британский гвардейский офицер, сначала тесно сотрудничал с Кавильей, но вскоре они разругались и расстались.

Полковник Ховард-Виз, сын генерала Ричарда Виза и внук графа Стаффорда, угрюмый человек и лишенный чувства юмора, в прошлом конюший герцога Кемберландского, был бескомпромиссным и недальновидным, как и герцег Веллингтон, которому он служил.

Он являлся сущим наказанием для семьи, которая была только счастлива отослать его подальше от Бэкингемшира, хотя это и стоило ей части наследства. Именно так Ховард-Виз получил более десяти тысяч фунтов стерлингов, которые теперь мог потратить на исследование пирамиды. Впервые он увидел пирамиду во время ночной верховой прогулки в ноябре 1836 года. По его словам, он был заинтригован «атмосферой древности, тайной происхождения и… странностями их конструкции». Его заинтересовало, «для чего предназначались уже исследованные туннели и камеры и в большей степени другие туннели и камеры, которые, возможно, существуют в величественной постройке».

Воодушевленный идеями Кавильи относительно мистических свойств Великой пирамиды, Ховард-Виз нанял профессионального гражданского инженера Джона Шае Перринга, состоявшего на службе у Мухаммеда Али, халифа Египта. Перринг должен был замерить все пирамиды и гробницы на плато Гиза, а также расположенные южнее. Ховард-Виз обосновался в пустой гробнице около Великой пирамиды и нанял больше рабочих, нежели какой-либо другой исследователь со времен Аль-Мамуна, иногда их численность доходила до семисот. Кавилью он назначил надзирателем.

Все шло хорошо до тех пор, пока полковник не собрался предпринять поездку вверх по Нилу с целью обследовать дальние пирамиды. Вернувшись, он был взбешен, узнав, что Кавилья почти полностью забросил работы в Великой пирамиде и заставил людей заниматься поисками мумий и маленьких зеленых идолов в соседних гробницах. Кавилья был обижен нападками полковника и, размахивая руками, кричал ему, что «он один способен предпринять раскопки и понять ценность „таинственного“ и „древнего“, а у полковника ничего, кроме денег, нет».

На этом исследования Кавильи в Египте закончились. Он уехал в Париж, где нашел поддержку другого любителя древности — бывшего британского посла в Оттоманской Порте лорда Элжина.

Ховард-Виз взял на себя обязанности Кавильи.

В Усыпальнице царицы рабочие работали в две смены, прорубая пол напротив ниши, но нашли там только старую корзину. В Палате Девисона они обнаружили трещину в потолке, в которую смогли просунуть тростник длиной в метр. Решив, что трещина указывает на наличие другой камеры наверху, Ховард-Виз велел рабочим разобрать потолок. Но камень оказался очень прочным, и рабочие не смогли выносить духоты в ограниченном пространстве низкой палаты.

С Мокаттамских холмов были специально выписаны квалифицированные каменотесы, но и они не смогли работать в таких условиях. Тогда Ховард-Виз решил применить порох. Когда дым от взрыва рассеялся, он с удовлетворением обнаружил, что над Палатой Девисона действительно находится другое помещение, которому он дал имя Веллингтона. Пол этой камеры составляли девять гранитных блоков, каждый весом более пятидесяти тонн, служивших потолком Палаты Девисона. В метре над ними располагался еще один плоский потолок из восьми гранитных плит.

Новая камера произвела странное впечатление на проникших в нее людей: она показалась им черной. Пол был устлан не пометом летучих мышей, а тонким слоем черного порошка, который при ближайшем рассмотрении оказался веществом, составлявшим останки первобытной фауны, другими словами, сброшенной чешуей и кожей насекомых; живых насекомых не обнаружили. Убежденный в том, что наверху располагается еще одна камера, Ховард-Виз приказал произвести еще один взрыв.

Одна за другой были обнаружены три новые камеры выше двух первых, потолок в самой верхней был двускатным. Эти палаты Ховард-Виз назвал в честь адмирала Нельсона, леди Анны Арбутнот, жены генерал-лейтенанта Роберта Арбутнота, который посетил пирамиду вскоре после того, как была обнаружена палата, и полковника Кемпбелла, британского консула в Каире.

Наибольший интерес представляли не столько сами палаты, сколько блоки, так называемые картуши, с красными иероглифическими надписями на стенах верхних палат. Благодаря Розеттскому камню и последователям Шампольона один из этих картушей был расшифрован египтологами, он содержал имя того, кому предназначалась пирамида, — Хуфу, второго фараона Четвертой династии, названного греками Хеопсом, правление которого относится приблизительно к 3-му тысячелетию до н. э.

Конечно, нельзя доказать, что Хуфу на самом деле был Хеопсом, правившим в Египте. Но тот факт, что подобные картуши были найдены в каменоломнях гор Вади-Магара, откуда в основном доставлялся строительный материал для пирамиды, придавал вес гипотезе. Одно было бесспорным. Кто бы ни выполнил эти надписи, они были сделаны до того, как была заложена палата и завершено строительство пирамиды; оттуда не было другого выхода, кроме проделанного полковником.