По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года - [57]

С полудня 23 июня (5 июля) и до полудня 25 июня (7 июля), находясь в Булгарени, Тутолмин не получал никаких дополнительных распоряжений как из штаба армии, так и из штаба IX корпуса, сверх тех, что были получены им накануне переправы через Дунай. Он рассылал разъезды, и обстановка быстро прояснялась. 24 июня (6 июля) он узнает, что в Плевне всего 150 человек низама, охраняющих госпиталь. Вот именно в это время Тутолмин вполне мог нарушить приказ и на следующий день организовать набег на Плевну, пусть даже с теми же шестью сотнями и трехфунтовой батареей. Ведь нарушил же он вскоре приказ Шильдер-Шульднера быть 28 июня (10 июля) на левом берегу Осмы. И нарушение это он вполне обоснованно объяснял резко осложнившейся ситуацией в Плевне — вступлением туда отряда Атуфа-паши[370].

За четыре дня до этого, с полудня 24 июня (6 июля) до полудня 25 июня (7 июля), вокруг Плевны сложилась благоприятная для русской армии возможность — захватить фактически беззащитный, стратегически важный пункт. И уж если плевненская рота низами так быстро сложила оружие перед 40 казаками есаула Афанасьева, то это же она проделала бы гораздо быстрее, столкнувшись с шестью казачьими сотнями и конной батареей. В такой обстановке Криденеру просто ничего не оставалось бы, как ускорить выдвижение пехотных частей на Булгарени и далее на Плевну в помощь Тутолмину. Последовательность оперативных ходов русских на правом фланге (Никополь — Плевна) приобрела бы обратный характер.

К сожалению, ошибку с последовательностью ходов до сих пор допускают даже весьма дотошные знатоки русско-турецкой войны. Т. Шевяков, обнаруживший более ста исторических ляпов в кинофильме «Турецкий гамбит», пишет: «Преступным был скорее приказ о взятии Плевны до взятия Никополя, так как в этом случае турецкая крепость с 7000 гарнизона оказывалась в тылу русской армии, угрожая коммуникациям»[371]. Ну, во-первых, до «взятия» Никополя Плевну можно было не брать, а просто занять. Во-вторых, и Осман-паша, и комендант никопольского гарнизона Хассан-Хаири-паша понимали бесперспективность удерживать Никополь в создавшейся ситуации. Именно поэтому первый добивался отвода гарнизона крепости к Плевне, объединения сил и продолжения марша на Ловчу. Второй же, посылая Атуфа-пашу в Плевну, желал того же. Говорить после этого об угрозе никопольского гарнизона русским коммуникациям вовсе не приходится.

Вернемся, однако, к Тутолмину. Объясняя свое двухдневное стояние на Осме в Булгарени, Тутолмин ссылался и на якобы новое приказание штаба армии, полученное поздно вечером 25 июня (7 июля) через штаб VIII корпуса. «Суть его для Кавказской бригады, — писал Тутолмин, — заключалась в приказании “оставаться на реке Осме”»[372]. Все верно, такая установка действительно содержалась в приказе по армии на 25 июня (7 июля). Этот приказ, замечу, был связан с тем, что подразделения армии не успевали переправляться в установленном графике и, следовательно, продвигаться согласно «расписанию» от 21 июня (3 июля). Поэтому-то в новом приказе преобладали фразы «оставаться» и «сосредоточиться», коснувшиеся, кстати, и Передового отряда. По «расписанию» штаба армии инициатива в использовании Кавказской бригады с 24 июня (6 июля) переходила к командующему IX корпусом[373]. В итоге фактическая задержка получения Тутолминым нового приказа составила сутки — командир Кавказской бригады встретился с Криденером в одиннадцать вечера 25 июня (7 июля).

«Останавливаясь снова на действиях конницы, — недоумевал участник первого штурма Плевны К. К. Присленко, — невольно приходит в голову: неужели она нуждается в подробных рецептах начальника отряда для своих прямых и несложных обязанностей: узнать, что делается впереди»[374].

Новый приказ главнокомандующего, помимо всего прочего, предписывал командиру 35-й пехотной дивизии, двигавшейся согласно «расписанию» на восток, на Белу, в условиях затянувшейся переправы, выдвинуть авангард на запад к Осме для поддержки Кавказской бригады. И все это Тутолмин с Криденером знали к моменту своей встречи. Знали, что могут воспользоваться помощью авангарда 35-й пехотной дивизии. Знали, но не воспользовались. И чем тогда объяснить отказ Криденера выделить два пехотных батальона в поддержку Кавказской бригады для скорейшего занятия Плевны? Ответ, кажется, очевиден. Дефицит был не в пехоте, а в смелости и решительности самих командиров.

Тутолмина, конечно же, можно понять — он действовал согласно приказу. Точнее, он его не нарушал. Но ведь он и не проявил инициативы. Он даже не воспользовался теми возможностями, которые предоставляли стремительно устаревавшие приказы полевого штаба армии. Прозрачные намеки Тутолмина на то, что занимать населенные пункты конницей — дело бесперспективное, явно не соответствовали реалиям войны. И опыт Передового отряда являл тому наглядное подтверждение. Да и сама Кавказская казачья бригада была уникальным, способным на многое соединением и «представляла редкое сочетание выправки и дисциплины регулярной кавалерии со всеми достоинствами, прирожденными казачьим частям». По мнению Куропаткина, равных ей по боевым возможностям частей «мы в дунайской армии не имели»