По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года - [53]

Реальные шансы на массированную поддержку Скобелев мог получить, если бы в полночь к нему из главной квартиры прибыл не полковник Орлов, а сам Зотов. В крайнем случае эти шансы также увеличились бы, если Зотов на рассвете 31 августа (12 сентября) перед докладом великому князю все же добрался бы до Скобелева. Сильнейшие, как правило, и убедительнее. Возможно, увлек бы Скобелев Зотова еще раз.

Семидесятилетний Суворов при Треббии часами не слезал с лошади, метался между русскими полками, стремясь не упустить малейшее изменение обстановки. Он прямо-таки «насиловал» ускользавшую победу, порой валяясь перед строем гренадер и требуя, чтобы ему вырыли могилу, ибо он не стерпит ничего, кроме победы[340]. Генерал Зотов не соизволил даже ознакомиться с обстановкой на том участке, который сам же считал «ключом» плевненской обороны и, как примагниченный, оставался на «царском кургане».

Отряд Скобелева 31 августа (12 сентября) истекал кровью, а в это время батальоны центра и правого фланга оставались не введенными в дело. По данным полковника Паренсова, 30–31 августа (11–12 сентября) бой на левом фланге русской армии продолжался непрерывно 39 часов, на правом — 10, в центре — 7[341]. На сей раз кровавая цена такому командованию была куда выше. Потери русских частей составили около 13 тысяч убитыми и ранеными, румынских — 3 тысячи[342][343]. Осман-паша телеграфировал в столицу о потере русскими 15 тысяч убитыми и ранеными[344].

Если командование не умеет эффективно использовать имеющиеся силы, то постоянные жалобы на их недостаток — стопроцентный по точности прогноз. Весной 1814 г. с крохотной армией измотанных юнцов великий Наполеон, казалось, с безграничной энергией терзал полчища союзников на опустошенных войной французских равнинах. Но когда и где рождаются Бонапарты и Суворовы?

Турецкий военный министр Редиф-паша в конце июня 1877 г. доносил султану из Шумлы, что «куда ни взглянешь, везде кричат о недостатке войск»[345]. После второй неудачи под Плевной уже в русском лагере стали все сильнее раздаваться голоса о недостаточности сил для наступательных действий. Хотя в действительности численное соотношение воюющих сторон с июля по ноябрь 1877 г. выглядело следующим образом.

И это без учета сил союзника — 35-тысячной румынской армии. Но приведенные данные были составлены уже после войны на основании отчета полевого штаба русской армии и сведений полковника Торси[346].

В ходе военных действий, особенно после «Второй Плевны», завышенные представления о численности турецких войск только усиливались в среде командного состава русской армии. И происходило это, даже несмотря на последовательное противоборство таким тенденциям со стороны штаба армии, прежде всего полковника Артамонова. Однако во многом из-за подобных настроений верховное командование русской армии решило временно, до подхода подкреплений, перейти на всех участках к обороне. А после «Третьей Плевны» дело даже дошло до предложений о свертывании кампании и отступлении за Дунай. Но у Александра II хватило все же решимости не пойти на поводу у брата-главнокомандующего и Зотова, а поддержать противников отступления — Милютина и Левицкого. В итоге решили отказаться от возобновления атак Плевны и стремиться к полной блокаде ее гарнизона.

Во время кампании 1805 г. Наполеон заметил о действиях русской армии: «Они обладают искусством казаться более многочисленными, чем они являются в действительности»[347]. Но вот только сказано это было об армии, возглавляемой иными генералами. Ко времени же интересующей нас русско-турецкой войны верховное командование русской армии, похоже, напрочь растеряло это умение. А вот турецкое, в лице Османа-паши, — явно приобрело.

Турецкий гамбит состоялся: захолустная Плевна — второстепенный участок военных действий — превратилась на значительное время в узловой пункт всей войны.

Слишком очевидными становились грубейшие просчеты в планировании, подготовке и ведении этой войны с нашей стороны. Абсурдность ситуации позднее хорошо подметил А. Н. Куропаткин: «Русская армия, пригвожденная шесть месяцев к району, занятому ею чуть не в первые дни кампании, в последующие 1,5 месяца неудержимою волною докатывается до стен Константинополя, забрав в плен две неприятельские армии и разбив наголову третью»[348]. Странная война, не правда ли?..

Глава 7 О возможностях выбора

Когда начинаешь внимательно разбирать и соотносить факты той войны, то меня не покидает одна мысль: очень многое с высокой вероятностью могло сложиться иначе. На войне, как в мире элементарных частиц, — реальность принципиально случайна. «Война — область недостоверного, — писал Клаузевиц, — три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности… Война — область случайности…»[349]. Именно на материалах военной истории в последние годы стали популярны писания на тему: а что было бы, если?.. На инернет-форумах обсуждаются альтернативные варианты самых драматичных моментов мировой истории, а в начале 2011 г. на канале «ТВ-3» даже прошла серия фильмов, воссоздающая иные варианты развития России и Советского Союза. Сегодня «альтернативная история» переживает настоящий расцвет. Брошенная в бой наполеоновская гвардия при Бородино, большее число противокорабельных ракет «Экзосет» у аргентинских летчиков в сражении за Фолкленды. Да мало ли таких сюжетов?! Они всегда будоражили воображение многих людей. К тому же в рамках только причинно-следственной линейности очень многое на войне, как, впрочем, и в мирной жизни, просто невозможно понять.