По следам солнечного камня - [59]
Пробыв некоторое время в овальном зале, на балу у Незнакомки, они пустились дальше и вскоре оказались на холме, с вершины которого открывалась панорама Долины. Куда ни глянь, везде разрушенные ветром и солнцем скалы из бело-серо-коричневого песчаника! За день их цвет меняется: на заре они розово-золотые, в полдень — светло-коричневые, сонные от жары, под вечер на черном фоне возникают пурпурные силуэты… Такими Айстис видел скалы с горба верблюда, со своей лошади. Скалы невысоки — восемьсот, иногда тысячу пядей, но оставляют неизгладимое впечатление, намного большее, чем горы, которые он увидел на земле Номеды. Может быть, это происходит потому, что здесь похоронено много великих правителей древней страны, а может быть, потому, что эта долина олицетворяет сам покой…
Вдалеке Айстис заметил двух гигантов, восседавших на больших креслах. Гиганты, как и их кресла, были сложены из песчаника.
Айстис прикинул, что высота статуй не меньше шестидесяти пядей.
— Это фараоны? — спросил он центуриона.
— Их называют колоссами Мемнона. Когда-то они охраняли вход в храм, руины которого там, за ними… Никто не смеет к ним приблизиться. На заре они воют, как волки! Видимо, эти великаны каннибалы. Они требуют человеческого мяса, которого давно не получают[84].
На следующий день центурион и его молодой гость отправились в большие храмы на другой стороне реки. Днем вода в реке казалась темно-синей, а ночью — почти черной.
Стражники перевезли их па плоскодонной лодке. Взобравшись с помощью солдат на крутой берег, центурион повел Айстиса через убогую деревню из глиняных домиков без окон и дверей, приказав дубинками разогнать любопытных ребятишек.
— Фивы. — Центурион обвел деревню рукой и добавил: — Туземцы называют это место по-своему — Уасет. Они говорят, что когда-то здесь была их столица, украшенная большим храмом главному богу… Мы идем к этому храму.
— Какого бога они почитали? — спросил Айстис.
— Об этом знает только великий Юпитер! Один чумазый туземец, который мне приносит рыбу, назвал его Амоном Ра, богом Солнца.
Они шли тропинкой, по обе стороны которой стояли не то львы, не то бараны. Прямо напротив показалась огромная каменная обезьяна с лунным серпом на голове.
Центурион издали обошел ее, поругивая:
— И это страшилище называется богом культуры! Таким эти дикари представляли себе бога письма…
За обезьяной оказался большой двор, окруженный высокими колоннами. Они напоминали тростник, растущий у берега, но были куда выше и толще! Чтобы увидеть вершину колонны, Айстису пришлось запрокинуть голову.
Посреди колонного двора блистало небольшое прямоугольное озеро. Его охранял каменный скарабей, ростом с собаку, на высоком постаменте.
Солнце грело все жарче. Центурион не выдержал:
— Если хочешь, можешь оставаться, под вечер за тобой приплывут гребцы, а я не могу…
Так и порешили. Центурион отправился обратно в свой домик, а юноша остался бродить по руинам храма богу Солнца.
Вскоре он вышел к четырехугольному столбу, рисунок которого видел у Номеды, и вспомнил его название — обелиск. Столб высотой более ста пядей уходил в небо. Его верх, покрытый золотом или медью, ослепительно сверкал.
Айстис удивился: каких усилий потребовалось людям, чтобы выдолбить такую глыбу! Он потрогал пальцем обелиск. Это не песчаник! Ну и тяжело же, наверное, было обрабатывать этот материал…[85]
Из дворика вокруг белого обелиска Айстис перешел в каменный лес прекрасных колонн, которые как бы качались на ветру, будто деревья. Так и повеяло родными краями…
За лесом из колонн оказался большой двор, посреди которого возвышалась сужающаяся кверху башня. Айстис не знал, что увидел своими глазами священный пилон, с высоты которого жрецы Древнего Египта на протяжении тысячелетия провозглашали праздник Солнца. В день праздника на это поле выбегали тысячи самых красивых девушек страны и дарили свой танец богам…
…Ранним утром, когда восходящее солнце придало пустыне розовую окраску, три высокие подводы, покрытые белым полотном, направились на север. Богатства царских могил повезли в Вечный город. Сначала их доставят на побережье, а оттуда они поплывут в Рим.
Деревянные колеса скрипели, стучали но ухабам. Погонщики длинными прутьями подгоняли волов, группа всадников, сопровождающих подводы, весело переговаривалась.
Все были довольны. После долгой службы среди развалин вырваться в большой город, каким уже в то время была Александрия, — прекрасное развлечение!
Айстис ехал следом за первой подводой, с жадностью наблюдая за картинами жизни, открывающимися перед ним. Оба берега реки были покрыты блестящим черным илом. Эта плодородная земля была разбита на небольшие участки. На них копошились дочерна загорелые люди с мотыгами в руках. Разжиженная земля напоминала кашу — столько в ней было воды! Видимо, иначе нельзя: под жгучим солнцем все выгорит. Айстис с самого Карфагена не видел дождя. Центурион говорил, что около реки дождей вообще не бывает. На солнце сверкали ручейки, разделяющие поля. Похоже, эту воду земледельцы берут из реки… Айстис обрадовался, поняв, что рассудил верно, когда увидел мужчину, который брал из реки воду большим кожаным мешком и сливал ее в наклонный лоток.
