По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия - [20]

Сохранившееся теоретическое наследство Сулаймана ал-Махри, как он зовется в арабистике (или часть этого на­следства), представлено пятью произведениями. Крупнейшее из них — «Махрийская опора в точном познании морских наук» — состоит из семи глав: 1. Основы морской астроно­мии. 2. Наименования звезд; расстояния между Северным полюсом и Полярной звездой. 3. Морские пути в области наветренных и подветренных стран (т. е. лежащих к западу

48

и востоку от мыса Коморин в Индии). 4. Маршруты в сфере островов и архипелагов между Мадагаскаром и Тайванем. 5. Широты различных гаваней, определенные в соответствии с положением Полярной звезды и обеих Медведиц. 6. Мус­соны. 7. Маршруты по морю между западными побережьями Аравии и полуострова Индостан. Это своеобразная энциклопе­дия морских наук, по охвату материала приближающаяся к «Полезным главам» Ахмада ибн Маджида и «Всеобъемлю­щей...» турецкого адмирала Челеби, между которыми она хронологически стоит. Затем следуют сочинения: «Ожерелье из солнц, касающееся выведения основных правил», состоя­щее из шести разделов: 1. Лунный год. 2 — 3. Солнечный год. 4. Византийский год. 5. Коптский год. 6. Персидский год — речь о системах летосчисления, связанных с наблюде­ниями эклиптики, по-видимому, и подсказала слова для первой части заглавия трактата; «Славная книга путей, каса­ющаяся науки о беспокойном море» с семью главами: 1. Ин-доокеанские маршруты. 2. Положение разных гаваней относительно звезд. 3. Побережья крупнейших островов.

4. Расстояния от Аравии до Индии, от Африки до Индонезии.

5. Ветры, циклоны. 6. Аравийские, африканские, индийские побережья. 7. Солнце, Луна, зодиакальный круг. Следующее сочинение: «Дар мужам, где толкуется про облегчение усво­ения правил» также с семичастным построением: 1. Сферы и звезды. 2. Деление небесной окружности на 32 доли (по числу навигационных румбов). 3. Понятие зама (три часа морского пути) — единицы измерения пройденного расстоя­ния. 4. Каботажное и открытое плавания. 5. Съемка звездных высот для определения координат гаваней. 6. Расстояния между гаванями. 7. Морские ветры; наконец, комментарий к последнему трактату, составленный, конечно, позже основ­ного текста и вносящий в него значительные дополнения. Единственная дата, называемая Сулайманом,— 1511 год, и вторая — 1553 год, под которой турецкий автор Челеби упоминает о нем как об у лее покинувшем мир живых, прибли­зительно очерчивают грани жизни судоводителя из Махры: первая половина шестнадцатого столетия, т. е. время, когда в Индийском океане и Средиземном море начинают утверж­дать свое господство флоты Лиссабона и Стамбула.

Сулайман ибн Ахмад ал-Махри — последний арабский «лев морей» и теоретик навигации, заключительное звено в цепи авторов, прошедших перед нами. Он живой свидетель упадка океанского арабского мореплавания в течение роковых десятилетий начала европейской колонизации на Востоке, и в то же время его деятельность хронологически совпадает с периодом, когда под натиском новых сил Европы и Азии

49

рушатся последние бастионы западного и восточного халифа­тов и оба государственных образования окончательно сходят с исторической сцены. В творчестве Сулаймана, если иметь в виду дошедшие до нас материалы, эти события не отрази­лись, однако на его фигуре лежит особый колорит, сообщае­мый тем значением, которое она объективно имеет: как и труды Ахмада ибн Мадж и да, произведения южноарабского судоводителя подводят итог тому, что знали арабы о море, и как таковые представляют научно достоверный документ для обобщающей оценки.

Нам осталось теперь вкратце остановиться на некоторых наиболее показательных памятниках арабского влияния в об­ласти талассографии и морской практики за пределами халифата, ибо эти образцы наряду с оригинальными сочине­ниями, о которых выше шла речь, каждый по-своему служат источниками для нашей темы.

Вскоре после Сулаймана, в 1554 году, адмирал султан­ской флотилии Сиди Али Челеби составил в Ахмедабаде (провинция Гуджарат в Индии) на турецком языке книгу «Всеобъемлющая по науке о небесах и земных морях». Перечень глав этого свода весьма интересен для нас в том отношении, что в целом он воспроизводит арабскую схему сочинений подобного рода. Так, специальное внимание уделе­но звездам и определению их положения, далее говорится о хронологической системе счисления, маршрутах в Индий­ском океане, астрометрических наблюдениях и установлении по ним координат различных гаваней, расстояниях между последними, ветрах иррегулярных и периодических, морских стихиях, опасных для судоходства. То, что в текст вошло несколько свежих тем, внушенных продвижением Европы на новые рубежи своей истории — к ним относятся рассуждения о компасе, описание морских путей в Америку, заметка о построении карт,— не меняет сути дела: внешние новшества, дань времени, занимающие в книге скромное место, подчерки­вают стойкость традиционной схемы. Обеспечена эта стой­кость тем, что наряду с европейскими сообщениями турецкий адмирал тщательно использовал десять арабских сочинений по мореходству, принадлежащих самым выдающимся пред­ставителям классической талассографии в халифате: речь идет о лоциях Мухаммада ибн Шазана, Сахла ибн Абана и Лайса ибн Кахлана (до нас они уже не дошли) и об основных трудах Ахмада ибн Мадж и да и Сулаймана ал-Ма-хри. Весьма показателен отзыв Челеби, живыми красками рисующий образ арабского проводника экспедиции Васко да Гамы: «Искатель правды среди мореплавателей, наиболее заслуживающий доверия из лоцманов и моряков западной