По следам карабаира. Кольцо старого шейха - [9]

— Слушаюсь! Разрешите идти?

— Одну минуту! — Ивасьян нажал кнопку звонка. В кабинет вошел секретарь отдела, белобрысый молодой человек в полосатом костюме.

— Вы меня звали, Тигран Вартанович?

— Познакомьтесь, Кудинов. Наш новый оперуполномоченный Шукаев. Покажите ему комнату Тукова, передайте ключи от стола и сейфа. Там теперь его рабочее место.

Зазвонил телефон. Ивасьян поднял трубку.

— Да. Начальник угрозыска слушает. Ограбление магазина?.. Есть! Немедленно организую. Понял! Есть. Кудинов, — остановил он направившегося было к дверям секретаря, — соберите ко мне опергруппу: Дараева, Панченко, Губанова и других. Да скажите, чтоб через пять минут была готова машина.

— Есть.

— Прошу вас включить и меня в группу! — попросил Шукаев.

— Вам дано задание и разрешен выезд за семьей! — отрезал Ивасьян, на ходу надевая пальто. — Вовсе необязательно поспеть всюду! Займитесь, чем положено!..

* * *

Поезд в Нальчик отходил только на другой день в пять часов утра, и Жунид решил, не теряя времени, познакомиться с делом Марии Сысоевой. В его распоряжении были почти сутки.

Снова перелистав следственные документы, он лишь утвердился в своем первоначальном впечатлении, что дело это недаром перешвыривалось, как мячик, из одного района в другой. Не было даже малейшей зацепки. В папке лежали заявление потерпевшей, написанное на тетрадном листе в клеточку неровным ученическим почерком, протокол ее допроса, акт судебно-медицинского освидетельствования, рапорт участкового уполномоченного, переписка между органами дознания Тахтамутаевского и Новотиторовского районов и предписание краевого начальства управлению милиции Адыгеи, о безоговорочном принятии дела к производству и организации розыска преступников. Больше ничего. Ни свидетельских показаний, ни упоминания о подозреваемых лицах — ничего.

Читая протокол допроса Сысоевой, Жунид задержался взглядом на названии станицы. Елизаветинская!.. Стоп… ведь Семен Дуденко из этой же станицы!.. Почему бы не поговорить с ним? Он знает всех и может рассказать что-либо важное. Во всяком случае — это хоть какая-то ниточка.

Жунид запер папку в сейф, оделся и вышел из управления.

Солнце все-таки пробилось сквозь тучи, туман поднялся, и город повеселел.

На трамвае Шукаев доехал до вокзала, возле которого размещалось здание ТО ОГПУ.

— Передайте оперуполномоченному Мартиросову, что его хотел бы видеть Шукаев, — сказал он вахтеру. — Если не вспомнит по фамилии, добавьте, что он должен знать меня в связи с вагонной кражей в поезде Москва−Новороссийск.

Вахтер позвонил. Получив разрешение, Жунид поднялся на второй этаж к Мартиросову.

— Рад видеть вас, — широко улыбнулся тот. От глаз побежали мелкие морщинки. — Садитесь!

— Решил побеспокоить вас, Георгий Галактионович. Минут десять отниму, если позволите.

— Разумеется. Готов служить…

Жунид коротко рассказал о деле Сысоевой.

— Вы в прокуратуре не были? — спросил Мартиросов.

— Нет.

— Так вот… вас, наверное, это обрадует. Прокурор отказал мне в санкции на арест Дуденко, ввиду его несовершеннолетия. Да и признался он во всем, видимо, чистосердечно. Предложено взять с него подписку о невыезде.

— Вы уже отпустили его?

— Нет еще. Сейчас собираюсь это сделать. В общем, вы были правы. Паренек он неплохой. Запутался только, а люди не поддержали вовремя… Сейчас его приведут. Да, кстати, проверяя показания Дуденко, я велел вчера вечером сделать обыск в квартире кочегара паровоза Виталия Щербанюка. Кое-что обнаружили. На чердаке и в подвале нашли несколько рулонов похищенных из пакгауза шерстяных тканей. А в доме их сообщника Яшкина — около дюжины чемоданов, украденных у пассажиров. Содержимого, разумеется, нет уже, но улики — налицо. В общем, все прояснилось. Шайка состояла из трех человек: Пруткова, Яшкина и Щербанюка. Орудовала на нашей ветке с осени прошлого года.

Жунид покачал головой.

— Не верится, что только с прошлого года. Пруткову на вид не меньше сорока…

— Он здесь недавно, — объяснил Мартиросов. — Типичный рецидивист. Еще при царизме дважды судим за грабеж. И при новой власти не унимается. Щербанюка и Яшкина он втянул. А на Дуденко обжегся.

В дверь постучали.

— Да?

— Разрешите ввести задержанного? — заглянул в комнату конвоир.

— Давайте его сюда.

Семен Дуденко вошел, робко озираясь.

— Здоровеньки булы!

— Здравствуй, — улыбаясь, ответил Жунид.

На Семена трудно было смотреть без улыбки. Огненно-рыжая копна на голове, тонкие длинные ноги, торчащие из-под короткого пальто. Видно, вырос он из него. Маленькая рожица в синяках, с незажившей ссадиной на губе уже не казалась такой жалкой: отошел, отоспался в камере. Серые большие глаза его с надеждой остановились на Шукаеве.

— Ну что ж, Семен, — заговорил Мартиросов, тоже улыбаясь, — вот товарищ из угрозыска, небезызвестный тебе, пришел просить чтоб тебя отпустили, имея в виду смягчающие обстоятельства, — ну, то, что ты признался, и все такое. Сейчас дашь подписку о невыезде и — шагом марш.

— Шуткуете? — усомнился Семен.

— Нет, не шутим. Разумеется, ты должен дать обещание, что с прежним покончено. Да и помочь вот товарищу Шукаеву ты мог бы…

— Та я… со всей радостью! А как же ж! — затараторил парнишка. Он не знал, куда от смущения девать руки, и то засовывал их в карманы, то убирал за спину. — Я усе зроблю, що прикажете!.