По следам карабаира. Кольцо старого шейха - [231]

— Я майор госбезопасности Шукаев. Помните дело о карабаире? А это — капитан Дараев. Что же касается людей, которым вы помогали, то один их них — цыганский вайда Феофан третий — лежит во дворе с перерезанным горлом. Убил его Омар Садык. Буеверов — в камере предварительного заключения в Дербенте. Рита Сундунова там же. В Черкесске арестованы Бекбоев, Нахов и Будулаев. Ну? Продолжать?

— Не надо, начальник… — лицо Аушева побагровело еще больше. — Я давал коней Омару, начальник… Как мог не дать? Старый Жабраил боится. Жабраил всегда трус был — как не дать? Больше нет плохой дело, клянусь, начальник! Бери, арестуй, вези Дербент — не виноват я…

— Посмотрим, Аушев.

Директор совхоза дал им грузовик. В кузов уложили труп Феофана, разбитый фибровый чемодан. В кабине вместе с шофером поехал Арсен: Аушева они взяли с собой в «газик».

Машину на обратном пути вел Жунид. Никто не разговаривал до самого Дербента. Шукаев так гнал, что каждый из его спутников в глубине души не раз прощался с жизнью на каком-нибудь очередном повороте, когда «газик» заносило так сильно, что некоторое время он катился на двух колесах, накренившись, точно заправский корабль.

— Уф! — выдохнул Вадим Акимович, выходя из кабины возле здания управления. — Ну и ну! Не раз я с тобой ездил, Жунид, но так — еще никогда. — Он пошевелил затекшими плечами и наклонил голову, точно удивляясь, что цел, что не рассыпался во время этой сумасшедшей гонки.

— Пошли, быстро, — вместо ответа сказал Жунид, — хватая его за руку. — Быстро к Буеверову…

— Зачем я-то тебе? — торопясь за ним, возразил Дараев. — Ты и сам справишься, а здесь тоже надо кое-что сделать.

— Верно… — Жунид приостановился в дверях. — Верно. Ты давай… оформи здесь все: труп Феофана — в морг, разбитый чемодан — как вещественное доказательство. И деньги… Давай. А я из него вытащу! Если, конечно, он знает…

* * *

Когда конвойный ввел Буеверова в комнату для допросов, на столе перед Шукаевым лежали бренные останки чемодана, пачка десятирублевок и брезентовый плащ с капюшоном.

В первую минуту оба молчали. Хитрые глазки Петровича, один из которых наполовину был закрыт марлевой повязкой, — смотрели настороженно и выжидающе.

Шукаев, казалось, решал, с чего начать. Во взгляде его были злость и презрение.

— Вот что, Буеверов, — медленно, словно в раздумье, начал он. — Вы знаете меня. Как по-вашему, способен я шутить в тот момент, когда дело, которое отняло у меня около двух месяцев, подходит к концу?

Петрович заморгал, соображая, как ему себя повести, еще раз глянул на разложенные на столе вещи и, опустив веки сказал:

— Нет. Вы шутить не любите, гражданин майор. Уж я-то знаю… — и снова посмотрел на Жунида, попытавшись угодливо улыбнуться.

— Тогда слушайте. На вас лично собрано достаточное количество улик. Здесь, на столе, — ваш плащ, на нем найдены ваши пальцы. В нем вы были, когда погружали в цементный раствор тело Исхака Кумратова. Разбитый чемодан принадлежит Тау. Вы знаете, где сейчас Бекбоев. Деньги, — Жунид взял пачку, обернув руку носовым платком, — из тех, что похищены у Барсукова. Остальное взял Омар Садык, оставив вас всех с носом. И послал он вас в Дербент после сходки в башне, чтобы вы попали в руки милиции, а он тем временем преспокойно удерет за границу, воспользовавшись услугами Паши-Гирея, или еще кого-нибудь.

— Врешь, майор! — прошипел Буеверов. — На пушку берешь!

Шукаев оставил без внимания эту реплику.

— В Черкесске на вас, Буеверов, улики еще более тяжкие: в каретном сарае, позади шашлычной, найдено ружье Кумратова, на цевье которого и на прикладе тоже обнаружены ваши отпечатки. В квартире вдовы Пилипчук мы нашли на подоконнике крупинки пороха. Остальная его часть изъята при обыске в доме Щеголевых. Там еще сапоги с вашими отпечатками, патронные гильзы. А на теле Кумратова — бумажный пыж. Страничка для пыжа вырвана из учебника сына вашей квартирой хозяйки. Связи ваши с Исхаком Кумратовым, который продавал вам дичь для шашлычной, тоже установлены: Дзасов и Залимхан дали показания. Назвала вас Улита Щеголева, здесь, в КПЗ сидит Рита Сундунова — она вас тоже выдала, и мы теперь знаем, что убийство Барсукова и Кумратова было своего рода условием, испытанием, что ли, чтобы вступить в шайку Омара Садыка.

Буеверов теперь не поднимал головы. Он вобрал ее в плечи и опускал все ниже, будто каждое слово Шукаева обрушивалось на него давящей тяжестью.

— И это еще не все. Я опускаю показания против вас Парамона Будулаева, Рахмана Бекбоева и Зубера Нахова. Уж они-то вас не пожалели, Буеверов (Жунид намеренно соврал, зная, что уличить его во лжи преступник сейчас не сумеет. После ареста Галины Васюковой некому стало информировать шайку о том, что происходит в милиции).

Буеверов едва слышно спросил:

— А чего ж мне… чего ж мне делать… Так и так — вышка?!

— Очень может быть. Не хочу успокаивать вас. Да вы и заслужили расстрел. Но, мне думается, вам психологически легче будет умирать, если вы узнаете, что главному виновнику ряда преступлений, в которых участвовали и вы, главарю вашему, который бросил всех вас в минуту опасности на произвол судьбы, Омару Садыку, — удастся преспокойно бежать. Не так ли?