По следам карабаира. Кольцо старого шейха - [208]

Зулета вскрикнула и, покачнувшись, уронила фуражку На дереве затрещали сучья: кто-то спускался вниз. Жунид инстинктивно, еще не отдавая себе отчета в том, что произошло, выдернул из кобуры пистолет и трижды выстрелил в темноту, почти не целясь, туда, где трещали ветки. Кто-то застонал и мешком упал к подножью дерева.

Шукаев, рванув дверь, влетел в комнату. Зулета сидела на полу без кровинки в лице. На шее у нее, со стороны спины, алела длинная полоса, от которой тянулись по плечу тоненькие темные струйки.

— Зули! Родная… — задыхаясь проговорил он, подхватывая ее на руки. — Что с тобой?

— Ничего, ничего. Царапина. Это пустяки… Ты беги, посмотри… может быть, они не ушли далеко… Только будь осторожен. Стреляли не в меня. В тебя стреляли. Я… — она беспомощно улыбнулась. — Я надела твою фуражку…

Он уложил ее на постель, прижал к ранке носовой платок и, уже ничего не стесняясь, потому что видел ее большущие, открытые сейчас для него глаза, поцеловал ее в губы и сказав: «Я сейчас!» — бросился на балкон.

Под деревом, видимо, никого уже не было. Он прислушался. В отдалении затихал шаркающий звук чьих-то неверных, спотыкающихся шагов.

Жунид перемахнул через перила, повис на руках и, спрыгнув, помчался по улице.

Шаги стихли.

Он остановился, тяжело дыша.

Метрах в ста от него на другой стороне затрещал деревянный забор. Шукаев побежал на этот треск, закричав. «Стой! Стой! Буду стрелять!»

Вспышку он увидел раньше, чем услыхал звук выстрела и растянулся посреди мостовой. Пуля просвистела выше. Жунид тоже выстрелил по направлению вспышки.

За забором был сад пригородного совхоза. Когда Шукаев перелезал, очередная пуля пропела возле самого его уха. Он плюхнулся в траву, раскровянил губу какой-то веткой.

И снова услышал впереди шаги. Теперь они были тяжелыми, медвежьими. И еще показалось, что шедший впереди человек застонал.

— Стой! — уже не так громко, потому что шаги удалялись гораздо медленнее, закричал он. — Все равно не уйдешь!

В ответ прогремели один за другим три выстрела.

— Пять, — прошептал Жунид и ответил двумя, но в воздух. Он уже понял, что стрелявший ранен и не может быстро передвигаться.

Жунид продолжал преследовать покушавшегося на него человека (или на Зулету — он не знал точно) еще минут пять, пока тот не перестрелял все патроны.

Когда он нашел его в темноте сада, тот уже не подавал признаков жизни и лежал ничком, уткнувшись головой в основание яблони.

Шукаев включил миниатюрный фонарик, с которым никогда не расставался, и направил луч в лицо лежавшего незнакомца.

— О! Парамон Будулаев! Сам, значит, пожаловал, — вслух сказал Жунид и потряс цыгана за плечо. Ранен он был в ногу. По-видимому, в мякоть.

Револьвер лежал рядом, возле бессильно вытянутой руки Будулаева. Жунид взял его, предварительно обернув ладонь носовым платком, проверил обойму.

Обойма была пуста.

Пистолет марки ТТ. Уж не принадлежал ли он Исхаку Кумратову? Убитый Буеверовым начальник сторожевой охраны Шахарской прядильной фабрики был вооружен пистолетом ТТ, который до сего времени не обнаружен.

Очень может быть.

Жунид обернул его платком и сунул в карман брюк. Потом приподнял подмышки бесчувственного Парамона и подтащил к ограде. Тот негромко застонал, не приходя в сознание.

Шукаев провозился с ним несколько минут, пока перетащил через покосившийся, подгнивший забор. Парамон был довольно тяжел, хотя полнотой не отличался.

Что делать? На улице — ни души. В двух-трех окнах мелькнул свет, но никто не выходил: люди, видимо, были напуганы перестрелкой.

Жунид снял ремень, связал руки заворочавшемуся Будулаеву и побежал через улицу, к подъезду дома, где засветилось окно первого этажа. Через несколько минут он вышел с мужчиной средних лет, оказавшимся железнодорожным мастером товарной станции Черкесск.

— Найдите ближайший телефон и позвоните по номеру 22–24. Запомнили? Спросите лейтенанта Арсена Сугурова. Скажете: майор Шукаев задержал преступника и ждет машину… назовете ваш адрес. Ничего не забудете?

— Позвонить 22–24 Сугурову. От майора Шукаева, — явно волнуясь, повторил железнодорожник, застегивая на ходу пуговицы на рубашке. — Машину вам…

— Все верно. Идите скорее. И простите, что нарушил ваш сон.

— Ну, что вы… — мастер со страхом и любопытством посмотрел на темную фигуру Парамона, по-прежнему без движения лежавшего у забора, на другой стороне улицы, и бегом побежал по мостовой. Где-то здесь, в двух кварталах, было отделение связи.

Жунид посветил фонариком в лицо Парамону. Тот зажмурился.

— Вот и встретились, Будулаев.

Цыган скрипнул зубами.

— Говорить можете?

— Могу, — хрипло сказал цыган. — Могу и буду. Иначе мне — хана. Все скажу, что знаю. Но не здесь. Пусть меня сначала перевяжут…

— Сейчас вас отвезут в санчасть. Там, кстати, уже лежит ваш давний знакомый..

— Одноухий Тау? — хмыкнул Будулаев и, повернувшись, вскрикнул. — О-о-х! Стрелять ты мастак, начальник.

— Не жалуюсь, — сказал Жунид, думая даже в эту минуту совсем о другом.

Что там с Зулетой? Как она? Заурчик даже не проснулся. Крепок ребячий сон.

— Вас перевяжут, до утра соберетесь с мыслями. Разговор будет серьезный, Будулаев. Сразу вам скажу: легенду изобретать не нужно: нам очень многое известно. И о вас, и о Феофане. И об Омаре Садыке, и кое-что еще.