По следам карабаира - [14]

Словом, раскрытие Афипского грабежа Дараев считал теперь чуть ли не делом своей чести.

Сидеть им пришлось довольно долго. Меджид уже клевал носом. Эдиджев привел Негучева в первом часу ночи: ему пришлось ждать, пока тот починит свои прохудившиеся сапоги.

Был это молодой парень угрюмого вида с пронзительно черными глазами и ястребиным носом. Он заметно нервничал и все время потирал руки.

Дараев начал допрос с обычных формальностей:

- Фамилия?

- Негучев Сафар.

- Профессия?

Негучев перевел недоуменный взгляд на участкового.

- Чем занимаетесь? - помог тот.

- Рыба ловим. Колхоз - рыба ловим…

- Может, я допрошу его? Он плохо говорит по-русски, - вмешался Куваев.

- Давайте.

Меджид велел участковому записывать и, предупредив Негучева о судебной ответственности за дачу ложных показаний, начал допрос.

Негучев заметно трусил. Он поминутно подтягивал левой рукой голенища потрепанных кирзовых сапог. В правой держал овчинную шапку. Короткие, толстые пальцы в ссадинах слегка подрагивали. Говорил рыбак запинаясь и поминутно просил извинения, что не рассказал раньше всего, что было ему известно.

- Боится наша… мест будет, резить будет, - униженным тоном сказал он Дараеву по-русски, улучив момент между двумя вопросами Меджида.

- Давай, давай, - кивнул Дараев. - Выкладывай ему все по-своему.

Из путаного рассказа рыбака выяснилось, что за несколько часов до грабежа он оседлал лошадь и поехал в соседний аул Хантук к своему знакомому Хакасу Хатумову, который устраивал вечер по случаю выздоровления старшего брата после тяжелой болезни. Негучев пробыл у Хакаса примерно часов до двух и, отказавшись от ночлега, отправился домой верхом, как и приехал. Был, разумеется, навеселе и несколько верст проскакал галопом, чтобы развеяться. Только перед самым Афипсом придержал коня. Подъезжая к окраине, вдруг увидел, как из-за усадьбы Лялева вышли двое незнакомых ему людей с какими-то тюками на плечах. Оба явно спешили. В это время лошадь Сафара фыркнула, и неизвестные скрылись во дворе счетовода Чухова. Не придав этому значения, Сафар галопом поскакал к своему дому.

На другой день, когда весть об ограблении магазина разнеслась по аулу, Сафар вспомнил о ночной встрече. Он долго раздумывал, сообщить об этом милиции или нет, но в конце концов решил никуда не ходить, опасаясь мести со стороны бандитов.

- Вы могли бы опознать их? - спросил Куваев.

- Нет. Не могу. Шагов сорок до них было, не меньше. Луна, правда, светила, но они шли по-над изгородью. Лица в тени оставались. Да и выпил я изрядно…

Меджид перевел все рассказанное рыбаком Дараеву. Тот попросил задать еще несколько вопросов:

- Спросите у него, как были одеты неизвестные и на сколько велики узлы, которые они несли. Хотя бы примерно. Это одно. И второе: говорил ли Негучев кому-нибудь, кроме нас, о том, что видел?

- Нэт… не говорили. Никому не говорили, - понял рыбак и продолжал по-адыгейски, обращаясь уже к Куваеву.

По словам Сафара, на обоих были бешметы и ушанки, а несли они на плечах что-то тяжелое. В темноте ему показалось, что это какие-то свертки, вроде рулонов толя. Что же касается Лялева и Чухова, то о них Сафар Негучев отозвался неодобрительно. Оба ни разу не попадались, но о них шла дурная слава, как о браконьерах, которые любят побаловаться колхозной рыбкой.

- Ну что ж, - зевая, сказал Вадим Акимович. - Не так уж плохо. До рассвета осталось… минут сорок. Пока поднимем осодмильцев[4], совсем рассветет. Можно будет приступить к обыску у Лялева и Чухова.

- Вы до утра посидите здесь, Негучев, - обратился Куваев к рыбаку, - а на рассвете пойдете домой. И никому - ни слова.

- Конечно, начальник… а как же, начальник…

* * *

Результаты обыска у экспедитора и счетовода превзошли все ожидания. Вадим Акимович довольно потирал руки и снова принял свой бравый, самонадеянный вид, несмотря на бессонную ночь. Он заранее представлял себе, как на очередном совещании будет говорить о нем начальник управления, ставя в пример другим. А там, может быть, и повышение…

У экспедитора Лялева в сарае (как и сообщил неизвестный жене Эдиджева) обнаружили при обыске полтюка шевиота и два отреза шелка. Мануфактура лежала на дне пустой бочки, заваленной колотыми дровами. На чердаке летней кухни счетовода Чухова, в одном из фанерных ящиков, нашли штуку кашемира, в ней было около десяти метров. Дараев приказал арестовать обоих на основании неоспоримых улик. В присутствии понятых был составлен протокол, и задержанных отконвоировали в сельсовет. Там уже сидел Ивасьян, просматривая подготовленный ревизором акт инвентаризации.

- Молодцы, - сказал он, выслушав подробный отчет Дараева. - Зря времени, выходит, не теряли.

Вошел Секретарь сельсовета.

- Звонят из города. Кто будет начальник угрозыска?

- Это меня, - сказал Ивасьян. - Наверно, управление.

Через минуту из приемной послышался его бодрый голос:

- Да… да. Преступники задержаны. Часть награбленного найдена. Сейчас допросят. Хорошо… спасибо.

Дараев в это время уже разворачивал сверток, переданный для него экспертом Панченко. Резиновый валик, кусок толстого стекла и небольшой флакончик с типографской краской. Несколько листков чистой бумаги - и все готово для дактилоскопической экспертизы. Вадим Акимович разложил свои орудия на столе и попросил Эдиджева ввести счетовода Чухова.