По следам Добрыни - [52]
Малуша? Нет, Мала! Вспомним, что Прозоровский датировал ее вероятное рождение между 940 и 944 годами. Это как раз канун восстания 945 года. И рождение дочери князя – превосходный и вполне благовидный повод для закладки города в ее честь (разумеется, в месте, важном для Мала стратегически и подходящем для него политически).
Но тогда почему город называется не Малушин? А, видимо, потому, что хотя имя сестры Добрыни привычно нам как «Малуша» (так именуют ее вслед за летописью все историки и писатели), но при рождении она получила имя «Мала», и оно было ее настоящим именем.
Почему же тогда летопись именует ее Малушей? Потому что это ложится в ее версию, где информация тщательно взвешена. Потому что летопись говорит только о Малуше-ключнице, то есть рабыне, старательно обходя молчанием периоды, когда она была свободной женщиной. А в годы рабства ее, вероятно, действительно звали Малушей, точнее, переименовали из Малы в Малушу (точная параллель превращению Мала в Малко). Получив же свободу, она, очевидно, снова стала Малой. Впрочем, чтобы не сбивать читателя с толку, я привычное имя «Малуша» оставлю в моем рассказе и в дальнейшем. К тому же на сегодняшний слух оно красивее и звучит ласково.
Но вряд ли форма «Малуша» была ласкательной в X веке, раз она означала рабство. И жену Святослава и великую княгиню всея Руси официально величали Малой Древлянской. Кстати, похоже, это одна из причин того, что город Малин тщательно замалчивается в летописях, хотя имя князя Мала там не замалчивается. То есть само упоминание города, названного в честь Малуши, выдавало древлянский брак Святослава, который позднейшие князья всеми силами старались вычеркнуть из истории.
В этой связи возникает еще вопрос: а не мог ли Малин заложить уже Святослав – в честь жены? Нет, местоположение города исключает такой вариант. От кого Святославу нужно было бы защищать подступы к Коростеню со стороны Киева? От самого себя? Ведь он был одновременно и государем всей державы с резиденцией в Киеве, и князем Древлянским (в результате брака с Малушей). Да и сам Коростень был уже развенчан.
Вот какую обильную информацию дал нам маленький городок на Ирше.
Граница на Ирпене. Как видим на примере уже четырех древлянских городов X века, сведения исторической географии о них чрезвычайно содержательны. Следует сказать, что историческая география – вообще один из ценнейших источников, освещающих действительное положение вещей в далекие эпохи.
Еще показательней, чем данные о четырех ее городах, общее географическое положение Древлянской земли. Из края в край она протянулась на несколько сот километров. Земли подобных размеров на Западе нередко именовались королевствами.
Очень существенно, где и с кем Древлянская земля граничила. На севере она соприкасалась в бассейне Припяти с Дреговичской землей (семантика названия последней – «Болотный край»), на западе – с Волынской (тогда в состав Русской державы не входившей, присоединенной только Владимиром). До сих пор не установлено, как пролегала здесь граница.
Но в данной связи небезынтересно, что лежало за Волынской землей. В более поздние времена – Польша, но в X веке – Чехия. Та самая Чехия, о которой я уже имел случай говорить, когда рассказывал о важности древлянско-чешских, а затем и русско-чешских династических браков и связей именно в X веке.
Северная и западная границы Древлянской земли не стали пока предметом исследования, зато ученые исследовали восточную ее границу. Как уже говорилось, на востоке Древлянская земля соседствовала с Полянской (чья земельная столица Киев была также столицей всей державы), отчего именно эта граница представляет особый интерес, ведь военные действия 945—946 годов связаны именно с ней. Где же проходила древлянско-полянская граница? Не под Мали-ном ли?
Ведь логично подумать, что Малин как важный юго-восточный форпост Коростеня был пограничным городом, а граница Древлянской земли проходила по Ирше или вблизи от нее. В свете летописной версии, превозносящей киевских князей и умаляющей коростеньских, следует ожидать, что домен киевских государей, Полянская земля, подступал близко к древлянской столице и что земельная граница при любой ее конкретной трассе будет проходить гораздо ближе к Коростеню, чем к Киеву, быть крайне выгодной для Полянской земли и невыгодной для Древлянской. Граница где-то под Малином кажется поэтому вполне логичной – вдвое дальше от стольного Киева, чем от вассального Коростеня.
Но нет, Малин лежал в глубине Древлянской земли. И если мои читатели не знают этого заранее, они вряд ли догадаются, где древлянско-полянская граница проходила на самом деле. Как это ни покажется странным и даже невероятным… под самым Киевом! По Ирпеню – первому водному рубежу западней Киева.
Я смотрю на Ирпень с крутого правого берега, из села Белогородки. Это восточный берег (Ирпень течет на север). Сейчас Ирпень – узенькая речушка. Но в X веке он был могучей рекой, в километр шириной, не меньше. Это установили киевские археологи, но это видно и сейчас по далеким холмам его поймы на том берегу. Да, то был внушительный пограничный водный рубеж, охранявший владения Даждьбога и его «внуков», князей Древлянских. С горсточкой воинов форсировать такую преграду невозможно – только с крупной армией.
