По следам динозавров - [18]

Вторым, в научном отношении еще более блестящим открытием центрально-азиатской экспедиции является череп небольшого травоядного, получившего название протоцераптоса, что означает «первый рогатый динозавр».

Протоцераптос — небольших размеров пресмыкающееся с плоскою головою без рогов; строение его черепа, зубов и челюстей указывает на несомненное его родство с рогатыми динозаврами.

Череп протоцераптоса был открыт 2 сентября 1922 года в наслоениях красной сланцевой глины к востоку от Артса-Богдо, близ одного из старинных караванных путей.

Это наслоение принадлежит к очень древней геологической эпохе, и мы предполагаем, что протоцераптос на два или три миллиона лет старше своего исполинского потомка, трехрогого динозавра, череп которого достигал восьми футов длины. Маленький череп безрогого динозавра имеет в длину всего лишь восемь дюймов.

Находка черепа протоцераптоса составляет целую эпоху в палеонтологии: она открывает новые горизонты, новую родословную линию, новый вид рептилий.

Маленькие протоцераптосы вылупляются из яиц (реконструкция Э. Фульда).

Указанные два открытия развертывают перед нами первые страницы нового тома истории «Крыши Мира». Белуджитерий появился на заре эпохи млекопитающих; как долго продолжалось его владычество, мы сказать не можем. Вероятно, оно обнимало верхний Олигоценовый и Миоценовый периоды. Можно предположить, по сравнению с другими гигантскими пресмыкающимися и млекопитающими, которые появлялись на земле в разные эпохи, что главной причиной исчезновения Белуджитерия был его исполинский рост.

Вообще замечено, что высшие и наиболее дифференцированные породы животных, подобные Белуджитерию, вымирают, а простейшие, типичные виды выживают, уступая потом в свою очередь место высшим формам следующей геологической эпохи.

В ту эпоху, когда Белуджитерий еще бродил по земле, Центральная Азия была самой плодородной и привлекательной областью в мире. Это был настоящий райский сад.

Те данные, которыми мы располагаем теперь относительно Белуджитерия и о характерных особенностях его родины, «Крыши Мира», — приводят нас к выводу, что здесь же должен был жить и предок человека. Современная наука утверждает, что наши предки происходят от ветви антропоидов олигоценового периода, живших в одно время с Белуджитерием. Эти человекоподобные обезьяны жили, по всей вероятности, не в густых лесах, а в открытой местности, где передвижение на задних ногах было удобнее, чем ползание на четвереньках или лазанье по деревьям.

Два года тому назад я высказал убеждение, что одним из самых поразительных научных открытий, которые нам предстоят, будет открытие в эпохе млекопитающих первочеловека с вертикальным положением туловища и сравнительно высоко развитым мозгом. И страной, где откроют следы этого прачеловека, будет Азия.

Глава X Дальнейшие труды и открытия

Зиму 1922-23 г. я провел в Пекине, в приготовлениях к новой летней экспедиции. Гренжер занимался раскопками в Чечуане на реке Янцзе, а остальные наши сотрудники вернулись в Нью-Йорк для научной обработки собранных коллекций.

Первая наша экспедиция носила преимущественно разведочный характер. Теперь же нам предстояло более детальное обследование уже намеченных залежей ископаемых. В этих видах наш штат пополнили еще тремя опытными палеонтологами. Кольгет не мог на этот раз поехать с нами, и потому заведывание транспортом было возложено на Ионга и Джонсона. Они оба провели всю жизнь с моторами и были вполне компетентны в деле исправления повреждений, которые могли произойти с нашими моторами при предстоящих им тяжелых испытаниях.

Экспедиция выехала из Пекина 17 апреля, в день нашего первого отъезда год тому назад. 20 апреля мы покинули Калган. В течение месяца на караванном пути в полосе китайской культуры, которая простиралась на сто миль от Калгана, имели место небывалые грабежи. За неделю до нашего отъезда разбойники задержали два русских мотора, похитили груз драгоценных соболей и убили одного человека. Несколько караванов были ограблены вблизи Калгана, и китайские власти сильно тревожились за нашу безопасность.

Первую ночь мы провели в маленькой китайской харчевне в Миао Тане, в тридцати четырех милях от Калгана, так как я не хотел останавливаться в холмах, населенных разбойниками.

Утром перед самым нашим отъездом, командир военного отряда, расквартированного в деревне, явился ко мне и сообщил, что он выслал вперед стражу для охраны нашего пути.

— Только, пожалуйста, будьте осторожны, не убейте по ошибке моих солдат, — наивно прибавил он в заключение.

Проехав около пяти миль, мы нагнали солдат, которые, при нашем приближении, развернули китайский флаг и приветствовали нас звуками гонга.

Мы рассчитывали встретить наш караван в Ирен Добасу, но его там не оказалось: я узнал, что Мерин должен был взять путь к востоку от главной дороги, как более безопасный и более благоприятный в смысле пастбищ для верблюдов. Но монголы, прибывшие по этому пути, не заметили нашего каравана.

Неделю спустя, Гренжер и Моррис проехали семьдесят миль по этому пути, но наших верблюдов не встретили. Мы начали серьезно беспокоиться, не захватили ли их разбойники, но наши опасения оказались напрасными. Изворотливого старого Мерина не так легко было поймать, и однажды вечером в наш лагерь приехал мотор с радостной вестью, что наш караван находится в двадцати милях от нас у Пунг-Ку-Шана, «Драконовой скалы», и прибудет к нам на следующий день. Оказалось, что Мерин узнал о засаде, устроенной разбойниками впереди каравана, и ускользнул от них, сделав окольный путь в глубь пустыни. Здесь он переходил по ночам от источника к источнику, а днем располагался лагерем в ущельях, где легче было скрыться от внимания разбойников.