По пути в бессмертие - [171]
Рахманинов. А ты?
Шаляпин. А мне все равно. (Наливает еще рюмку.) Странная штука — смерть. Непонятная. Я хочу, чтобы ты еще пожил, за меня… У тебя была нянька, Феона, помнишь?.. Как там, у тебя в Ивановке, было весело… Этого не будет уже никогда… (Оборачивается к окну и напевает романс Рахманинова «Сирень».)
Шаляпин поет. Рахманинов откинулся в кресле, рассматривает свои руки. Пение прерывается.
Шаляпин. Что-то мне худо. Крикни прислугу, а сам уходи. Лизаться не будем. Я тебя очень любил…
Рахманинов, склонив голову, выходит.
Закрыв за собой дверь, Рахманинов, сдерживая рыдания, прислоняется к стене. Из-за дверей приглушенно доносится пение.
Шаляпин.
Рахманинов выходит на улицу. Пронзительные крики газетчиков: «Немецкие войска оккупировали Австрию!»
Немецкие войска пересекают границу Австрии. Колонны солдат маршируют по улицам Вены. Тысячи людей. В экстазе тянут руки в нацистском приветствии.
Садовник-швейцарец с неизменной трубкой в зубах выкапывает куст сирени. Возле него томится Рахманинов.
Рахманинов. Ради Бога, не повредите корней!
Садовник. Не беспокойтесь, герр Рахманинов.
Рахманинов. Сирень — очень капризное растение. Если повредить корни… Дайте-ка, я сам!
Он отбирает лопату у садовника и продолжает выкапывать куст. Садовник обиженно сопит, стоит рядом, попыхивая трубкой.
Сильно постаревшая нянька Пелагея кормит шестилетнего Сашу — сына Татьяны. Наталья укладывает серебро во фланелевые чехлы. Входит Татьяна с пачкой бумаг. Она повзрослела, превратилась в зрелую молодую женщину.
Татьяна. Мама, куда переписку класть?
Наталья. Сундук стоит в студии..
Мальчик капризничает, не хочет есть кашу.
Татьяна (няне). Пелагея, я же тебе говорила, не клади столько масла в кашу.
Пелагея. Кашу маслом не испортишь.
Наталья подходит к Тане.
Наталья. Ну, что ты решила?
Татьяна. Да, мы остаемся в Европе. Я не брошу мужа.
Наталья. Но ведь его же призывают в армию! Подумай о маленьком. (Кивает в сторону ребенка.)
Татьяна. Мама, скажи, а ты бросила бы папу?
Наталья не отвечает.
Татьяна (продолжает). Я понимаю, ужасно больно, но по-другому я поступить не могу. Я сама поговорю с папой.
Рахманинов продолжает выкапывать куст, бережно очищая корни от земли. Подходит Татьяна. Ее лицо взволнованно.
Рахманинов. Видишь, мы почти уже закончили.
Татьяна. Папа, мы не едем с вами. Мы уезжаем во Францию.
Рахманинов бросает взгляд на дочь, возобновляет работу.
Татьяна. Мне это тоже очень больно, но я не покину мужа, пусть война, пусть катастрофа.
Рахманинов. Когда-то очень давно, когда ты была еще ребенком, в горестную для всех нас минуту ты сказала: «Нас утешает то, что мы все так сильно любим друг друга». Помнишь?
Татьяна. Нет.
Рахманинов. А я помню… Иди скажи маме, что через полчаса я буду готов.
Татьяна не двигается, смотрит на отца. Рахманинов распрямляется от куста, смотрит ей в глаза.
Рахманинов. Только на старости лет понимаешь, что жизнь — это затянувшееся прощание…
Автомобиль стоит у подъезда. Рахманинов прощается с дочерью и внуком. Здесь же старая Пелагея, садовник и челядь.
Рахманинов (сухо смеется). Ну что ж, прощайте. Я всю жизнь был бездомным странствующим музыкантом.
Он оглядывает дом, неожиданно отворачивается и отходит в тень дуба. Все смотрят на него.
Рахманинов. Надо бы подсадить роз на дальнюю клумбу.
Садовник (кланяется). Будет сделано.
Таня (сыну). Пойди поцелуй дедушку.
Мальчик бежит к Рахманинову, дергает его за рукав.
Саша. Дедушка! Дай я тебя поцелую!
Рахманинов не выдерживает, подхватывает внука на руки, крестит и, прижав к себе, шепчет.
Рахманинов. Еще увидимся. Даст Бог, еще увидимся.
Бурный океан. Пенные волны бьются о борт океанского лайнера, и в ритм набегающим волнам звучит мощная тема Третьей симфонии Рахманинова.
На пустой палубе стоит Рахманинов, подставив лицо соленому ветру. Он смотрит на бушующий простор, но видит другое…
…Мысленным взором мы проходим по опустевшему, осиротевшему дому в Сенаре. Столовая с ее простой, добротной мебелью. Гостиная, где диваны и кресла накрыты чехлами и григорьевские портреты занавешены тюлем. Вестибюль с прекрасным бронзовым профилем Рахманинова. Мы входим в опустевшую студию, где рояль тоже стоит под чехлом. Камера панорамирует, на секунду задерживается на фотографии Рахманинова с младшей дочерью Татьяной, приближается к окну… И мы видим, как сон о далекой жизни, Рахманинова с завязанными глазами, растопыренными руками посреди лужайки. Он пытается поймать внучку Софью, внука Сашу, а те смеются, увиливая. Визг, крики… А на качелях, высоко взлетая, качаются Ирина и Татьяна. А вот — Рахманинов за рулем на своей моторной лодке. На корме — Шаляпин с развевающимися волосами…
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Вниманию читателей предлагается сборник произведений известного русского писателя Юрия Нагибина.
Андрей Платонов (1899-1951) по праву считается одним из лучших писателей XX века. Однако признание пришло к нему лишь после смерти. Повесть «Котлован» является своеобразным исключением в творчестве Платонова — он указал точную дату ее создания: «декабрь 1929 — апрель 1930 года». Однако впервые она была опубликована в 1969 года в ФРГ и Англии, а у нас в советское время в течение двадцати лет распространялась лишь в «самиздате».В «Котловане» отражены главные события проводившейся в СССР первой пятилетки: индустриализация и коллективизация.