По пути Ориона - [15]

— Нравиться? — Приятный голос заставил вздрогнуть Ентри и обернуться. Перед ним стоял улыбающийся, но уже как-то по-другому, подобрее, служащий гостиницы. Мальчик немного смутился, но мужчина, подмигнув, одобрительно кивнул ему.

— Я знаю, ты злишься на меня, но это моя работа. — И через непродолжительную паузу добавил:- Ты не обижаешься?

Что на это мог ответить юноша? Он опустил головы и помотал ей:

— Нет.

Ответ удовлетворил мужчину, он потрепал Ентри по голове, и прижав того по-дружески к себе произнёс:

— Вот и хорошо… — и обернувшись к городу, сменил тему. — Да, красив наш город. Особенно отсюда, с Кристной возвышенности.

— Я и не знал, что бывают такие города. — Согласился Ентри. — Всегда считал что морской город обязательно должен быть с множеством рыбаков, пиратов, с тёмными, грязными улицами… И всё в таком духе.

— Я рад, что тебе понравился Гаутин. Действительно пиратов у нас нет, да и мусор убирается постоянно. Мы любим свой город. — Он замолчал, видимо, давая мальчику насытиться пейзажем. Через минуту мужчина продолжил:

— Кстати, у города очень грустная история. Даже песни складывают по ней. Хочешь спою одну из них?

Ентри одобрительно кивнул и жмурясь от солнца прошёл на площадь где было тихо и только шум фонтана нарушал тишину. Они присели и мужчина взял в руки припрятанный видимо по этому случаю тисвулир. Прикрыв глаза, он взял первый аккорд и тихим, глубоким голосом запел:

Это было в те времена,

Когда ценилась сила меча

И между армиями добра и зла

Велась священная война.

Когда чужие, злые хумы,

Пиратов предки, пророки смуты,

Теснили в глубь земель войска,

И шли вперёд дорогой зла.

Тогда он — третий сын Бастина,

Встал на защиты всего мира.

Собрал он войско, храбрее нет,

Чтоб дать разбойникам ответ.

" О, Гаутин!" — одни твердили.

"Их больше!" — смерть они сулили.

Кристна твердила заодно-

"Не отпущу я в бой его".

Но Гаутин любовь не слышит,

Он только злобой к хумам душит,

А дева юная храбра:

В доспехах в строй встаёт она.

Не долго войску ждать осталось,

Отваге вера улыбалась.

И на пригорке, средь равнин

Разбил свой лагерь Гаутин.

И ночью дева вновь решилась,

Остановить бойца явилась.

К нему в шатёр, доспехи прочь.

Не помогла ей даже ночь.

"В три раза войско меньше ваше.

Ведь жить с любимой смерти краше.

Отступим, милый Гаутин,

Уйдём, и войско сохраним".

"Нет, замолчи. Мой меч, копьё,

Лишь остановят это зло.

Ты отвернись от поля боя.

На это будет моя воля".

О, возразить Кристна не смела.

Заря. Меч обнажён, стрела запела.

И в бой срывается отряд,

А дева в след бросает взгляд.

Лишь пять бойцов остались с нею,

И плача шепчет: "Смотреть не смею".

И отвернувшись, слышит бой,

Как Гаутин кричит злу: "Стой"!

Внизу огонь пылает. Страшно.

И Гаутин бьётся отважно.

Кристна стоит спиной к войне

И слёзы дарит той земле.

И ручейки девичьих слёз

Сбегали вниз, в низину грёз,

Где превратились в водоём.

О, сколько скорби было в нём.

Пять дней ждала она ответа,

Лишь песнь меча звучала где-то.

Но всё стихало, и она

Спустилась вниз, в воду вошла.

Исчезла в море слёз она,

Млада красавица Кристна.

Но слышать можно средь равнин,

Как море шепчет: " Гаутин".

Мужчина замолчал. Молчал и Ентри. Какое-то успокоение обволокло его, не давая потревожить внешними проблемами. Мальчик сидел, нежно улыбаясь, не зная чему: толи утреннему солнцу, толи красивой песне. Горожанин, всё также улыбаясь, взглянул на него. И только сейчас очнувшись, Ентри изрёк:

— Красивая легенда…Но что стало с Гаутином?

— Гаутин мужественно сражался с врагом. Хумы долго не могли сломить сопротивление его войска, понесли огромные потери, но силы были слишком не равны и на пятый день Гаутин погиб. Хумы после этого боя стали настолько слабы, что в следующем сражении потерпели сокрушительное поражение.

Солнце уже показалось из-за крыш домов, озарив на четверть площадь своим светом. Мужчина, вспомнив о своих обязанностях, поторопился внутрь, Ентри последовал за ним. Правда, спускаться в этот жуткий подвал ему не очень то хотелось и он остался в холле, рассматривая высокую, резную решётку на окне. Но рассматривать долго ему не пришлось: через пару минут из-за лестницы появились Орион и Мариа. Не причесанные, не выспавшиеся, они выглядели, на взгляд Ентри, очень смешно, к тому же его тяжёлая сумка, которую они захватили вместе со своими вещами, и которую волок Орион за собой по полу, придавала ещё более комичное зрелище.

— Вы уже встали? — Воскликнул Ентри, почувствовав радость видеть не только Ориона, но и Мариа.

— А где тебя носит? Мы стали волноваться. — Вопрошающе посмотрела на него Мариа, поставив руки в бока. Орион всё также молча отпустил его тяжёлую сумку, и подтолкнул ногой к хозяину.

Через несколько минут ребята стояли уже у фонтана, греясь под ещё не палящими, но уже слегка пригревающими лучами солнца. Уже знакомый служащий гостинице, обходил постояльцев, которые вновь собирались в дорогу, расспрашивая о проведённом времени, шутил и давал какие-то советы. С таким же вопросом он подошёл и к ребятам, которые решили промолчать в ответ, только Ентри посмотрев на загадочно улыбающегося мужчину, произнёс:

— Хорошо.

С веселым пением олиткопов, под скрип колёс повозка появилась на площади. Пассажиры, не торопясь, весело, задорно смеясь и шутя, занимали места. Вот только Орион и Мариа опустив голову пробрались на места и заняв поудобнее положение, закрыли глаза. Ентри немного загрустил, когда повозка тронулась, съехала с Кристной возвышенности, и покатилась прочь от города, который он так и не посмотрел, не узнал, город который хранит в себе множество тайн, легенд и событий. Даже красивый пейзаж, открывшийся сразу за городом, не поднял настроение мальчику. Сочные, зелёные луга, залитые солнечным светом, иногда разрывали их маленькие речушки, деревья, звенящие на ветру, и птицы щебечущие везде. Их галдёж заглушал даже разговоры в повозке, это притом, что народу ещё прибавилось. Солнце, которое бежало вместе с повозкой то вдруг исчезало за деревьями, то также неожиданно выскакивало, ослепляя глаза.