По-прежнему люблю - [16]

— Расскажи мне, что случилось, дорогой, — умоляла она.

Было ясно, что Эдвин пытается что-то сказать, но рыдания мешали разобрать его слова.

— Я не расслышала, маленький. Повтори еще раз. Помедленнее… Не торопись.

Малыш сделал глубокий судорожный вдох.

— О-он гна-ался за мно-ой, — захлебываясь слезами, проговорил он. — И-и кричал на ме-ня.

Синди похолодела.

— Это просто нехороший сон, милый. Никто не гонится за тобой. Тебе все приснилось.

— Но он… гнался! Он поймает меня, я знаю!

— Кто, малыш? Кто хочет поймать тебя?

Эдвин прижался к матери, продолжая всхлипывать.

— О-он! Па-а-па! Это я виноват, что он умер, это… я виноват!

С горестным воплем мальчик уткнулся лицом в плечо Синди. Она застыла от ужаса.

— Нет, детка, нет! — воскликнула она, еще крепче обнимая ребенка. — Ты тут ни при чем. С папой произошел несчастный случай на работе. Он спускался по железной лестнице, оступился и упал. Ты не можешь быть виноват в этом.

— Винова-ат! — снова всхлипнул мальчик. — Я тогда… сказал… ему: «Чтоб ты… умер!»

— Бедный мой малыш! — Она прижалась губами к мокрой от слез щеке сына. — Ты просто разозлился. Ты ведь не хотел этого на самом деле. Папа понимал это.

— Но я… хотел! Я хотел этого!

Рыдания возобновились с новой силой. Сердце Синди сжалось от боли.

— Тише, тише, родной, не надо так плакать. Мы все говорим глупости, когда сердимся на кого-то, но это только слова. С папой произошел несчастный случай, и ты здесь ни при чем, — успокаивала она.

Рыдания Эдвина постепенно начали стихать.

— Вот, возьми, — неожиданно раздался позади нее спокойный низкий голос. — Дай ему воды.

Синди удивленно подняла глаза и увидела Мартина, протягивающего ей стакан. Сердце испуганно подскочило в ее груди. Как долго он стоит здесь и слушает?..

— Спасибо, — пробормотала она, преодолевая смущение, и взяла стакан из его руки.

На Мартине были только узкие белые плавки, и Синди поспешно отвела взгляд от его обнаженного загорелого тела. Наклонившись к Эдвину, она заставила его сделать несколько глотков. В конце концов, Мартин всего лишь проявил заботу. И сочувствие. А ей так не хватало этого в последнее время — мужской заботы и сочувствия.

Жаль, что он через несколько дней снова исчезнет из ее жизни, с горечью подумала она и тут же прогнала эту мысль. Мартина Мэрдока всегда хватало ненадолго. Он не привык постоянно заботиться о других… У него всегда находятся другие, более важные дела.

Эдвин беспокойно заерзал у нее на руках, и Синди увидела, что малыш с тревогой поглядывает на мужчину.

— Спасибо, Мартин. Возвращайся к себе, а я побуду с ним, пока он не заснет.

— Хорошо. — Мартин улыбнулся Эдвину, однако не стал делать попыток прикоснуться к нему или подойти ближе. — Спокойной ночи, тигренок. Если хочешь, я покажу тебе завтра фотографии, которые привез из дальних стран. Там есть снимки маленького слоненка. Он такой симпатяга — тебе понравится.

Мальчик не ответил, но слегка кивнул в ответ.

Примерно через пятнадцать минут, когда Синди на цыпочках направлялась через коридор к себе, голос Мартина остановил ее.

— Ну, как, все в порядке?

Его высокая стройная фигура вырисовывалась в полумраке коридора. Как будто он специально поджидал ее.

Только сейчас, когда Эдвин заснул, Синди заметила, что на ней лишь полупрозрачная ночная сорочка. В коридоре было темно, слабый свет проникал лишь из полуоткрытой двери комнаты Мартина, но она покраснела.

— Он заснул, — шепотом проговорила она. — Спасибо за…

— Пойдем поговорим.

Взяв Синди за руку, он затащил ее к ней в спальню, каким-то образом быстро отыскал в темноте выключатель лампы, стоящей на тумбочке у кровати, и зажег свет.

Он повернулся лицом к ней, и Синди замерла в напряжении. Вид Мартина смущал ее — загорелое до бронзы мускулистое тело, взъерошенные со сна густые волосы, вся его грубоватая, откровенно мужская красота. Еще больше заботило ее то, что она сама почти раздета. Короткая ночная сорочка слишком сильно открывала ноги, тонкая ткань просвечивала насквозь.

— Присядь на минутку, — сказал Мартин.

Но Синди продолжала стоять в нерешительности. Тогда он опустился на ее смятое одеяло и похлопал ладонью по свободному месту рядом.

— Нам надо поговорить.

— Сейчас? — Она услышала испуг в своем голосе и поспешно добавила: — Мартин, прости, что мы разбудили тебя, но… Мне нужно выспаться. И тебе тоже. Давай отложим разговор до утра. Я не в состоянии…

— Нет, сейчас, Синди! — Она услышала знакомые непреклонные интонации. — Утром рядом с тобой будет Эдвин, а я не хочу обсуждать это в его присутствии.

У Синди пересохло во рту.

— Обсуждать что? — спросила она, осторожно опускаясь на краешек кровати…

— Я хочу знать, что происходило в этом доме между тобой, Эдвином и Теодором. Почему мальчик хотел, чтобы его отец умер. Почему ребенку снятся кошмарные сны, в которых его преследует Теодор. И почему ты совсем не похожа на убитую горем вдову.

Смятение охватило Синди. Нет, она не должна ничего рассказывать. Одного намека будет достаточно, чтобы он догадался…

— Мартин, ему просто приснился страшный сон. Он чувствует себя виноватым. — Она помолчала, собираясь с силами. — Ты ведь слышал… Однажды он разозлился на отца… Все дети время от времени злятся на своих родителей. Они могут наговорить в гневе ужасные вещи. Если бы Теодор не умер, Эдвин бы никогда не вспомнил об этом. Никто бы не вспомнил…