По праву рождения - [129]

Она не ответила, только взглянула на часы и, повернувшись, зацокала каблучками по коридору. Даг последовал за ней в маленький кабинет, где она прошла и села прямо за письменный стол.

– Что вам нужно?

– Я располагаю данными о том, что Маркус Карлайл возглавлял организацию, которая наживалась на мошеннических усыновлениях похищаемых и продаваемых бездетным парам грудных детей.

Она и бровью не повела.

– Это совершеннейшая нелепость.

– А также о том, что он нанимал для своей организации представителей медицинского сообщества.

– Мистер Каллен, если вы думаете, что мне можно приписать участие в какой-то мифической подпольной торговле детьми, запугать меня, а потом тянуть с меня деньги, вы глубоко заблуждаетесь.

– Мне не нужны деньги. И я не знаю, были вы к этому причастны или нет. Но я точно знаю, что у вас был роман с Маркусом Карлайлом, что вы врач и располагаете информацией, которая могла бы мне помочь.

– Я совершенно уверена, что не располагаю такого рода информацией. Извините, я действительно очень занята.

Даг не сдвинулся с места, даже когда она встала из-за стола.

– Моя сестра была похищена в трехмесячном возрасте, а несколько дней спустя продана супружеской чете в бостонской конторе Карлайла. Я могу это доказать. У меня есть доказательства того, что к сделке был причастен другой врач из Бостона. Все эти доказательства уже переданы полиции. Они постепенно доберутся и до вас, доктор Ярдли. Но моя семья нуждается в ответах прямо сейчас.

Очень медленно она опустилась на стул.

– Какой врач?

– Генри Симпсон. Он и его нынешняя жена поспешно покинули свой дом в Виргинии, как только началось это расследование. Его жена была дежурной медсестрой в родильном отделении больницы в Мэриленде, когда родилась моя сестра.

– Не верю ни единому слову, – бросила Розанна.

– Как вам будет угодно. Но я хочу знать о ваших взаимоотношениях с Карлайлом. Если вы не поговорите со мной здесь и сейчас, я без колебаний предам гласности всю информацию, которой располагаю.

– Это угроза.

– Это угроза, – подтвердил Даг.

– Я не позволю покушаться на мою репутацию.

– Если вы не принимали участия в незаконных действиях, вам нечего опасаться. Мне нужно знать, кто такой Маркус Карлайл, выявить круг его знакомств. У вас был с ним роман.

Розанна взяла авторучку в серебряной оправе и постучала ей по краю стола.

– Моему мужу известно о моем романе с Маркусом. Шантаж не сработает.

– Я не собираюсь вас шантажировать.

– Тридцать лет назад я совершила ошибку и не собираюсь расплачиваться за нее теперь.

Даг достал из портфеля копию первоначального свидетельства о рождении Колли, ее фотографию, сделанную за несколько дней до похищения, затем поддельное свидетельство об удочерении и фотографию, переданную Данбруками. Все это он разложил на столе перед Розанной.

– Теперь ее зовут Колли Данбрук. Она имеет право знать, как это случилось. Моя семья тоже имеет право знать.

– Если хоть часть всего этого – правда, я не вижу, какое отношение к этому имеет тот прискорбный факт, что у меня был роман с Маркусом.

– Я просто собираю сведения. Как долго тянулся ваш роман?

– Почти год. – Розанна вздохнула и откинулась на спинку стула. – Он был на двадцать пять лет старше меня и производил впечатление необыкновенного человека. Властный, обаятельный, уверенный в себе… Он умел притягивать к себе, завораживать. Мне казалось, что мы оба такие современные и светские… что наш роман удовлетворяет нас обоих и никому не причиняет зла.

– Вы когда-нибудь говорили с ним о своей работе? О ваших пациентах?

– Да, конечно. Я педиатр. Маркус специализировался на усыновлениях. Это был один из объединяющих моментов. Но он никогда не пытался выведать у меня какую-нибудь специфическую информацию, и ни один из моих пациентов не был похищен. Я бы знала об этом.

– Но некоторые из них были усыновлены.

– Ну разумеется. Тут ничего удивительного нет.

– Кто-нибудь из родителей, приносивших своих приемных детей на лечение, обращался к вам по его рекомендации?

Вот теперь она заморгала.

– Да, кажется, да. Да, я уверена, что такое бывало, и не раз. Как я уже говорила, мы были в близких отношениях. Совершенно естественно…

– Расскажите мне о нем. Если он был так неотразим, почему ваш роман прервался?

– Он при этом оказался человеком холодным и расчетливым. – Она перебрала фотографии и документы на столе. – Он был человеком бездушным и абсолютно неспособным хранить верность. Может, вам это покажется странным – у нас ведь была внебрачная связь, – но я считала, что он обязан хранить верность мне, пока мы не расстались. Но он не был мне верен. Его жена, безусловно, знала обо мне и, если ей это и было неприятно, внешне она ничем себя не выдавала. В обществе она держалась безупречно. Поговаривали, что она рабски предана ему и их сыну и что поэтому она закрывала глаза на других женщин. – Розанна презрительно скривила губы, ясно демонстрируя, что она думает о подобных женщинах. – Но я, в отличие от нее, предпочитала на все смотреть реалистически. Обнаружив, что, помимо меня, он имеет еще кого-то на стороне, я бросила ему обвинение. Мы жестоко поссорились, и ссора закончилась разрывом. Я многое готова была терпеть, но узнать, что он обманывает меня со своей секретаршей… мне это показалось чересчур уж оскорбительным и пошлым.