По повестке и по призыву. Некадровые солдаты ВОВ - [32]

— Деда-а!

А дед ему:

— Серьга-а!

Я им помогала и по уборке, и дом обмазывала. А они с сыном иногда сидели, отпускали нас в кино. Так и жили. Потом нам дали квартиру, мы переехали, к нам приезжали мама и отец.

Мише присвоили звание капитана. К этому времени отменили карточки. Полки ломились в магазинах от всякой всячины. Икра самая разная, рыба, колбаса, мне нравились поросята заливные в баночках, буженина. Часто брала уток и запекала их с гречкой. Шли как-то по улице с Мишей, и я нашла 3 рубля, врезалось в память: на эти деньги можно было прожить неделю на молоке и хлебе. Младший офицер тогда получал что-то около 900 рублей.

Помнится, жили мы тогда в оптимизме. Отмена карточек, понижение цен и реально достаток и качество жизни у населения, а значит, и у нас, рос год от года. И я решилась родить второго ребенка. Забеременела, а у нас как раз гостила сестра Катя. Она меня стала уговаривать избавиться от беременности. Аборты тогда были запрещены, но мне врачи разрешили эту процедуру.

Миша пришел на обед, сели втроем и стали решать судьбу ребенка, Катя, конечно, боялась за мою жизнь, ведь и первая моя беременность была риском. Миша тоже колебался. А я, как сидела, вот так и потекли слезы, очень хотела дочку, а Мишина нерешительность меня раздражала, да и я еще раньше сходила в больницу и взяла направление. Оно лежало на столе. И произошло невероятное. Мой Миша, видя мои слезы, подходит к столу и рвет направление.

Я его сразу обняла и стала целовать, он совершил поступок, дал жизнь нашей дочке! Она стала расти у меня в животе…

И вот-вот мне рожать, а Миша приходит со службы и заявляет, что надо собираться. Он уезжает в Германию, а семью пока брать туда нельзя. Завтра придет машина, мы погрузимся, и он нас отвезет к родителям в Волчиху.

Погрузились, меня завезли в аэропорт, посадили в самолет, и я быстро долетела. А муж поехал машиной с сыном. Всю дорогу меня рвало, прилетели, вышла, легла на полянку и уснула. Потом знакомая девушка довела меня до дому. Это было шестого июня, машина с Мишей и с сыном приехала поздно вечером. Седьмого Миша уехал, а восьмого я родила доченьку, красавицу. В роддоме была знакомая акушерка, приняла роды, обработала ребенка и положила ее со мной. Такая маленькая, черненькая, 3,700, поэтому беременность прошла хорошо. Это чудо — рожать детей, если бы не ранение, я бы много их нарожала.

Сейчас женщины говорят, мол, время плохое, поэтому не рожают. А в войну или после войны легче было? Боитесь, что на тряпки или на жвачки в цветной обертке не хватит. А мы вот не ленились, шили-перешивали, одевались сами и одевали детей неплохо, со вкусом и, конечно, не баловали их. Зато дети выросли настоящими людьми.

Итак, моя куколка росла, сын сначала приревновал, как это, она сосет мамину сисю. Но потом ему внушили, что он старший, два с половиной года, и он должен любить ее и беречь.

Живем у мамы, мама помогает во всем.

Около дома хороший чистый песок, вся Волчиха находится на песчанике. По деревне одноименная река. Рядом бор, в нем грибы и ягоды всяческие. Если поднимется ветер, то песок бьет в глаза, по ногам, а бывали часто вихри разрушительные. В том горячем песке мы маленькими играли и мои дети играли. Хорошие были бахчи. Арбузы мы покупали машинами, уплатишь на базаре, он напротив дома, через дорогу был, завезут, мы арбузы сложим в сарае. А они тонкостенные, не очень крупные. Бывали красные и желтые-сахарные. Воду (она там жесткая) тогда, когда поспевали арбузы, не пили, а ели арбузы. Выпущу сына за ворота, он, голенький, играет за воротами, валяется в песке с соседскими детьми, прибежит, поест арбуза и снова в песок. Потеки по животу черные, грязный к вечеру. Перед сном же покупаю его, утром чистенький, а потом все то же самое.

Райком партии меня пригласил на работу редактором местного радиовещания. Мама всегда была за то, чтобы я работала. Всю заботу о детях брала на себя. Я проработала там немного, потом предложили стать заведующей районной библиотекой.

Как-то в воскресенье я выехала в наш парк со своей библиотекой, пропагандировать литературу. Была традиция у нас в деревне, в воскресенье устраивать гуляния в местном борке. Продавали там угощения, промышленные товары, устраивали самодеятельность, танцы, я раскладывала переносную библиотеку. И вот подходит ко мне секретарь крайкома комсомола Голубков и давай расспрашивать, как я живу. Замужем ли еще? Не бросил ли меня мой офицерик? Не жалею, что ушла с комсомольской и партийной работы? Я отвечаю, что не жалею, показываю на сына, дескать, как видите, живем нормально и еще дочь есть, а муж служит в Германии.

— Значит, бросил? — спрашивает.

— Нет, не бросил, — отвечаю.

Брат Миши, Алексей, зашел как-то в библиотеку, и у нас с ним зашел разговор, а до этого как-то я не догадалась поговорить. Я задала вопрос:

— Леня, я давно тебя хотела спросить, почему у тебя адрес места службы в Германии такой же, как был у меня? Где и у кого ты служил?

— Знаешь, Зоя, я давно тебе хотел все рассказать, да не хотелось тебя тревожить. У тебя детки, семья.

— А все-таки расскажи.

— Меня взял к себе шофером генерал…