По одну сторону горизонта - [3]

И пончики с лотка у снежной бабы

В платке пуховом. До эпохи Барби,

До первой пустоты в глазах без слёз…

Срывает солнца золотой туман

С сугробов рыхлой ночи полог млечный.

И мой любимый мальчик, первый встречный,

Мой первый исторический роман.

В углу страницы профиль. Прошлый век.

За форточкой — весенняя химера.

Урок литературы, образ Пьера.

Война и мир. И снег, летящий вверх.

«Какой дурацкий Новый год…»

Какой дурацкий Новый год.

Снаружи льёт. И дом, как плот.

И наш ковчег несёт вперёд

Теченьем сильным…

Опять ирония судьбы:

Изыскан «брют», уютен быт.

И в медном горле у трубы:

«Гуд-бай, Россия!..»

Над нами буднично темны

Крыла тревоги и войны.

И наши тосты солоны,

А шутки горьки…

В театре действий боевых

Играем роль пока живых.

А на верёвках бельевых —

Всё гимнастёрки…

В который раз, в который раз

Волна войны накрыла нас.

И страшно праздновать сейчас,

И неохота.

У нас — шампанское с икрой,

И мир с искрой, и пир горой.

А в новостях — мальчишек строй.

Вперёд, пехота!..

Какой дурацкий Новый год…

Снаружи льёт. И дом, как плот…

И наш ковчег несёт вперёд

Теченьем сильным.

Над нашей елью голубой

Безумна быль, бессонна боль.

Сирены вой.

Курантов бой.

Идёт Мессия.

«Мне повезло…»

Мне повезло.

За мною крепкое крыло.

Или копыто.

И всё возможно,

Всё открыто —

Злу назло.

Пята безумного цунами

Прошла за нами.

И катастрофа чуть правее

Всё сожгла.

Чутьём, как звери,

Опасность чувствую. Но верю,

Что этот вздох подарен мне,

За что не знаю.

Пока густа, подобно зною,

Тень крыла,

Ценю, хоть ною,

Свободу плакать и дышать,

Не совершать.

И совершать.

Матрёшка

Каждой матрёшке — по чайной ложке

Мёда из банки и валерьянки.

Каждой подружке — по полной кружке

Хмельного зелья, бузы веселья.

Жемчуг и стразы — берите, заразы.

     Холодно-жарко,

     А мне не жалко.

Каждой матрёшке — весну в окошке,

Брошки-серёжки в алмазной крошке.

Каждой подружке — по мягкой подушке.

Каждой злюке — по детской люльке.

Каждой любе — по хрену на блюде.

     Холодно-жарко,

     А мне не жалко.

А мне — покоя и всё такое,

Дружка непростого, душой холостого,

Холсты и краски, сюжет для сказки.

Я поиграю, присяду с краю,

     И тихо заплачу,

     Что жизнь прошла.

Нерон

У Альбера в лавке выставлены ровно

Масло, сладости, цукаты и шербеты.

Между хумусом и тхиной — бюст Нерона.

Цезарь тоже разбирался в кухне этой!..

Пахнут ласково каминные поленья,

И с достоинством ценителя и профи

Нам хозяин рекламирует соленья

И заваривает с пряностями кофе.

В лавке времечко течёт неторопливо

Мимо праздников и мирного процесса,

А рецепт приготовления оливок

Не зависит от погоды и прогресса.

Левантийский дух диктует здесь законы,

Рощи тощие спускаются по склону.

И на варваров взирает благосклонно

Между хумусом и тхиной — бюст Нерона!

Рынок уличный — кофейни, ёлки, блёстки.

Праздник праздников, веселье и попойка.

Грубы сводчатые стены под извёсткой,

Проступает византийская постройка.

Здесь всегда готовы к ярмарке и к бою

И божественны оливки и цукаты!..

Между Сциллой и Харибдой мы с тобою,

Между хумусом и тхиной — Император.

Сентябрь

Какая чудесно плохая погода!..

Над морем кочуют тяжёлые тучи.

Чужие для этого времени года

Косые лучи горячи, но не жгучи.

В Леванте сентябрь. И яхты-матроны

С утра бороздят голубую марину.

Но их капитаны не пьют «амароне»,

А галсами ходят по ультрамарину!..

Над пляжами бриз, молодой и тревожный,

В прибое снуют осторожные рыбки.

И алого паруса цвет невозможный

Гуляющих дам вызывает улыбки…

Как за лето выросли смуглые дети,

Как девочки томно поводят плечами…

Но осенью пахнет под тентами ветер,

И чайки кричат с непонятной печалью…

Октябрь

 Прохладный нежный осенний день.

  Дворы укрыты травою свежей,

 Там жмурится кошка и лижет лапу.

   Сосед-старичок роняет шляпу

           На пол.

Он в холод выходит из дома реже.

        Скоро зима.

 Прохладный нежный осенний день.

Сквозь неба ткань прорастают корни

  дождя. Октябрь владеет миром.

  Сосед-старичок идёт за кефиром

           С утра,

  а после кошек дворовых кормит.

         Скоро зима.

 Прохладный нежный осенний день.

  Кричат вороны, и дни проворны.

Ты мёрзнешь в коконе тонкой куртки.

 На мокром асфальте следы, окурки,

            Дома.

 Внутри темно, но вокруг просторно.

          Скоро зима.

Ноябрь

Скоро ноябрь грянет,

И неба грани покажутся темней…

В дом постучит кручина,

Да нет причины дружить с ней.

Выпит до половины

Настой рябины, рубиновое дно.

Бросил огонь каминный

Край тени длинной на окно.

Ветер задует лампу.

Обняться нам бы, но рядом воет мрак…

Верно, что счастье кратко.

И вроде сладко, да не так.

Осень в наряде байковом,

Наливай-ка нам пьяного вина!..

Сердцу согреться дай же,

А что там дальше, неважно.

Там, за тугими травами,

Станем равными с камнем и листом.

И прорастём смородиной

В огороде мы потом.

Выпит до половины

Настой рябины, рубиновое дно…

Осени глаз совиный

Косит невинно на окно.

Декабрь

Декабрь зелен, и город бея.

И ясно без всяких слов:

Тебе не близок ни Jingle Bell,

Ни тихий напев волхвов.

А сердце снова щемит-щемит…

Но только закрой глаза,

И ёлке праздничной рад семит,

Как мальчик сто лет назад!

Какая, к чёрту, метель-пурга?..

На улице двадцать три.

Но эти тёплые берега

Не трогают лёд внутри.

Не слышен праздник у этих стен,

Спит город в тени ворот.

Чужой обычай и будний день.